— Так оно и есть, господин генерал, — взгляд Троцкого чуточку вильнул, и Арчегов понял, что тот замыслил подложить «свинью». Вопрос только в том, где, в чем и когда?

С другой стороны, вся эта «торговля» была длинной прелюдией к главной проблеме, которую было необходимо срочно разрешить. И Константин решительно приступил, четко выговаривая слова:

— И еще одно — в течение этого полугода множество сибиряков и казаков было арестовано или депортировано из отходящих к нам областей. Сибирское правительство озабочено их судьбой и настоятельно требует их возвращения на постоянное место жительства. Вы не имеете право распоряжаться жизнями граждан другого государства по собственному разумению и исходя из государственной политики. Мы продолжаем требовать их немедленного возвращения, немедленного! Независимо от того, какие деяния ваши чекисты им инкриминируют…

— Это внутреннее дело Советской власти по отношению к ее врагам! Вы не имеете права вмешиваться…

— То есть вы желаете и даже провоцируете нас, чтобы на ваш террор мы нашли адекватный ответ? Вы считаете Сибирское правительство и меня лично, как военного министра, настолько равнодушными и нерешительными? Вы думаете, что мы будем продолжать спокойно смотреть, как карательные органы вашего государства расправляются с гражданами нашей страны?! И злостно нарушаете тем самым условия перемирия, которые вы же и подписали с нами в марте этого года!

— Но ведь среди них есть те, что совершили чисто уголовные преступления! Грабежи, мародерство, изнасилования…

— Смею вас заверить, Лев Давыдович, что с криминальным элементом мы ведем самую беспощадную войну. Надеюсь, вам об этом докладывали? И не думаете ли вы, что я проявлю снисхождение к преступникам там, где объявлено военное положение?!

— Нет, я так не думаю и не считаю, Константин Иванович. В решительности вам не откажешь!

— Так в чем же дело?

— Я думаю, товарищ Дзержинский пойдет вам навстречу и отдаст необходимые распоряжения.

— Когда? И желательно, чтобы не имелось бы всяких изъятий и исключений. Все сибиряки, находящиеся на вашей территории, должны быть возвращены на родину. А также те люди, кто был арестован на нашей территории и перевезен за Урал! В свою очередь Сибирское правительство гарантирует, что все желающие переехать в Советскую Россию будут туда и отправлены. Перевозка будет происходить за государственный счет, а имущество справедливо оценено, с выплатой золотом. Вас такой подход устраивает, господин Троцкий?

— Более чем, господин генерал. Что касается изложенного ранее требования, то вы сегодня переговорите с товарищем Дзержинским. Я искренне надеюсь, что вы с ним найдете способы разрешения этой проблемы! Препятствий для этого я не вижу!

— Я надеюсь на позитивное решение, господин Троцкий. А потому от имени Сибирского правительства позвольте мне сказать следующее. Это очень важно, Лев Давыдович — вы можете рассчитывать на нас в вашей справедливой войне с польскими интервентами, недавно нагло захватившими Киев — «мать городов русских»!

Арчегов говорил с все нарастающим гневом, который выплеснулся на упоминании Киева. И тут же заговорил более спокойным тоном:

— Какую военную или иную помощь вы бы хотели получить от нас? Я имею в виду не только Сибирь, но и казачьи образования, а также южно-российскую государственность, что представляют сейчас «Вооруженные силы на юге России» генерала Деникина.

Делая это заявление, Арчегов специально сделал каменным выражение лица, без малейшего проблеска эмоций. А вот Троцкий впервые потерял самообладание, и хотя растерянность длилась всего секунду, генерал успел заметить, как сверкнули глаза «льва революции», с нескрываемым торжеством и презрением…

Порт Байкал

— Гениальная конструкция, безнадежно испорченная исполнением. Ну, уже не совсем так. Вернее, совсем не так!

Командир отдельной роты морской пехоты капитан-лейтенант Тирбах снова взял в руки новую автоматическую винтовку, не в силах от нее оторваться. Два месяца назад ижевские оружейники выдали первый экземпляр — его отстреливал здесь же, в Порт-Байкале, генерал Арчегов и остался очень недоволен полученным результатом.

Петр Игнатьевич видел, с каким непонятным для него раздражением вертел в руках данное оружие генерал, как сказал он эту фразу, которую моряк сейчас повторил с нескрываемым удовольствием.

Еще бы не радоваться — за это время, с марта по май, ижевские мастера-оружейники совершили невозможное. Тот ворох замечаний, что высказал им военный министр, почему-то ругая при этом и себя, сейчас был почти полностью устранен.

Металл тускло отсвечивал, винтовка приятно оттягивала руки — вес как у снаряженной «мосинки», но сама намного короче, ствол всего в 48 сантиметров, как у японского карабина, у которого он, впрочем, заимствован. Снизу, как у автомата Федорова, единственного в армии, непонятно как попавшего в Сибирь, крепился магазин на двадцать патронов.

Испытания были проведены сегодня с утра — Тирбах не смог удержаться от распирающего любопытства. Конструкция 1916 года вчистую проиграла новорожденному конкуренту. Тот бил точнее, кучнее и, что самое важное, не заедал. Вот только стрелять нужно было короткими очередями по 3–5 патронов — если же дать длинную, то достоинства моментально превращались в недостатки. Ствол мотало из стороны в сторону, а о точности стрельбы и говорить не приходится.

Однако сейчас подработанный автомат не заедало, длинный японский патрон заходил ровно, перекосов не было. И грязи не боялся, хотя офицер его специально мелким мусором посыпал.

Теперь дело за производством опытной партии и войсковыми испытаниями. Если все пройдет успешно и винтовка получит одобрение военного министра, в чем сам Тирбах сейчас был полностью уверен, то к концу лета армия начнет получать первые серийные образцы.

А ведь будет еще и ручной пулемет, первый экземпляр которого уже доводится до нужной кондиции, как поведали ижевцы. Конструкция соблюдена в точности, детали механизма взаимозаменяемы с винтовкой.

Все отличие в длинном винтовочном стволе в 80 сантиметров, более толстом, что настоятельно необходимо для ведения стрельбы длинными очередями, и сошках, без которых никак нельзя. Да иной формы приклада — так лежа удобнее целиться.

Пора и над названием для нового оружия думать. Оружейники с ходу предложили два, по аналогии с имеющимся «хлыстом». Для автоматической винтовки «плеть», а пулемет окрестили «нагайкой». Названия ходовые, характер оружия только подчеркивают.

Вот только сам Тирбах сомневался, что военный министр их оставит. Как он слышал собственными ушами, в марте генерал Арчегов раз обмолвился, назвав автомат «калачом». Вроде как «кормить» врага будет, как Петр Игнатьевич понял по этой оговорке.

Правда, это только ему послышалось, другие настаивали, что главнокомандующий вообще назвал это новое оружие каким-то «калашом». Что это такое и с чем его едят — непонятно! Очень странное название, если не сказать больше…