Парень не понял насмешки и продолжал:

– Не-а. Преступник бросил в нее и охранника банку со склада или что-то вроде того. Банка разбилась. Охранника облила гадость, которая была внутри. Раньше он служил в полиции. Ушел в отставку из девятнадцатого участка.

– Детектив Сакс не пострадала, – добавил его напарник Уильямс.

– Что за гадость?

– Они не знают. Но вначале решили было, что это, наверно, кислота или что-то вроде этого, – ответил Хуарес.

– Бестолочь. Кислота?

– Не-а, просто консервант.

Селлитто спросил:

– Больница в безопасности?

– Охраняется, да.

Последним ответом Хуарес заслужил свирепый взгляд детектива и на сей раз понял, что допустил оплошность.

– Так точно, сэр. В безопасности. Но они уверены, что преступник где-то в соседнем здании. Детектив Сакс видела, как он уходил по туннелю. Дойти по нему можно только до одного места – поликлиники.

– И ОБР думает, что он все еще там?

Хуарес ответил:

– Ему нужно было двигаться быстро, очень быстро, чтобы выйти оттуда. Детектив Сакс позвонила тут же. Здание блокировали через две минуты после нападения. Возможно, он вышел, детектив, но это маловероятно.

– Две минуты… – Селлитто провел по мятому галстуку рукой, словно мог разгладить ею ткань, как утюгом, и тут же забыл о нем. Достав потрепанный блокнот, вошел в больничную палату и представился.

Мужчина на койке сказал:

– Меня зовут Мэттью Стэнтон. Здесь есть охрана? – Его темные глаза смотрели на Селлитто с тусклым выражением, будто детектив специально держал дверь открытой для психопата.

Его можно было понять, но Селлито пришел сюда по делу.

– Мы разбираемся с этим, – уклончиво ответил он.

Потом повернулся к женщине.

– А вы…

Мужчина холодно сообщил:

– Моя жена, Гарриет. Это мой сын, Джош.

Молодой человек поднялся и пожал руку Селлитто.

– Можете рассказать мне, что случилось? – спросил детектив у Гарриет.

Мэттью заговорил скрипучим голосом:

– Она просто шла по коридору, направлялась ко мне. А этот…

– Сэр, прошу вас. Можно мне послушать вашу жену?

– Хорошо. Но я поговорю со своим адвокатом, когда мы вернемся домой, и подам иск.

– Да, сэр.

Приподняв бровь, Селлитто посмотрел на Гарриет.

– Я никак не могу успокоиться, – проговорила она.

Селлитто невольно улыбнулся.

– Ничего. Не спешите.

Гарриет, волнуясь, начала рассказывать, как они несколько дней назад приехали в Нью-Йорк вместе с сыном и племянником. Они никак не могли решить, ехать в Нью-Йорк или в Диснейленд. Но, поскольку близилось Рождество, выбор пал на Нью-Йорк. Вчера по пути в магазин игрушек «Сворс» у ее мужа случился небольшой сердечный приступ. Этим утром она приехала навестить его и шла по коридору, когда услышала, как женщина-полицейский приказывает остановиться.

– Я не знала, что там кто-то есть. Он подходил совсем неслышно. Я повернулась – и, Господи, там этот человек. Как думаете, детектив, он собирался… Я имею в виду – собирался напасть на меня?

– Мы не знаем, миссис Стэнтон. Внешность этого человека соответствует описанию подозреваемого в предыдущем нападении…

– И вы, – подал голос муж, – не предупредили о нем людей?

– Мэттью, прошу тебя. На это можно взглянуть и по-другому. Ведь полиция спасла меня.

Мужчина замолчал, но, казалось, был возмущен еще больше. Селлитто надеялся, что с ним не случится нового приступа.

– А что за предыдущее нападение? – нерешительно спросила Гарриет. По ее голосу было ясно, о чем она думает.

– Не изнасилование. Убийство.

Она часто задышала, ее лицо под толстым слоем пудры, казалось, побледнело.

– Что, серийный убийца? – Она побледнела еще больше.

– Мы не знаем и этого. Можете описать его?

– Попытаюсь. Я видела его лишь несколько секунд до того, как он опустил маску, схватил меня и повернул.

Селлитто расспрашивал свидетелей уже несколько десятилетий и знал, что даже самые благонамеренные мало что помнят или неумышленно смешивают верные наблюдения с ошибочными. И все-таки Гарриет описала его довольно подробно. Сказала, что это был белый мужчина, примерно тридцати лет, в черной, возможно кожаной, куртке, в черной или темно-синей вязаной шапочке, в черных брюках или джинсах. Худощавый, но круглолицый – внешне он показался ей похожим на русского.

– Мы с мужем несколько лет назад ездили в Санкт-Петербург и обратили внимание, что молодые люди в этом городе большей частью выглядят так. Они круглоголовые, круглолицые.

Мэттью с усмешкой добавил:

– Преступники там тоже есть, но только карманники. Они не подкрадываются к тебе в больницах.

– Да, там более высокие моральные нормы, – ответил Селлитто. Потом спросил: – Может, внешность этого человека вообще славянская? Восточноевропейская?

– Не знаю. Наверно. Мы были только в России. Да, и глаза у него светло-голубые. Очень светлые.

– Шрамы?

– Шрамов я не видела. Кажется, у него была татуировка. На одной руке. Красная. Но я ее не разглядела. На нем была куртка.

– Волосы?

Гарриет опустила взгляд.

– Он очень быстро натянул маску. Не могу сказать.

– Говорил он вам что-нибудь?

– Только прошептал, чтобы я не вырывалась, иначе он меня изувечит. Акцента я не слышала.

Вот и все.

Возраст, телосложение, цвет глаз, круглая голова. Русский или другой славянин. Одежда.

Селлитто связался по рации с Бо Хауманном, командиром отряда быстрого реагирования и руководителем поиска. Передал ему описание внешности Икса и последние сведения.

– Понял, Лон. Мы блокировали административное здание. Вряд ли он вышел, но я отправил несколько групп прочесывать близлежащие улицы.

– Бо, я тебе перезвоню.

Селлитто никогда не утруждал себя соблюдением правил радиокода. Эту привилегию ему давало не звание, а срок службы.

Он вернулся к Гарриет Стэнтон и ее по-прежнему возмущенному мужу. Сердечный приступ? Он выглядел подтянутым, и лицо у него было обветренным, значит, он много двигался. Возможно, для сердечников фактор риска представляет дурное настроение. Селлитто стало жаль Гарриет, которая показалась ему приятной женщиной.

Между Иксом и первой жертвой вроде бы не было никакой связи, по-видимому, дело обстояло так же и теперь: он нападал наобум. И все-таки Селлитто спросил, видела ли Гарриет его раньше или замечала, что за ней следят, до приезда в больницу. Богаты ли они с мужем, не замешаны ли в чем-то, что могло бы сделать их объектом нападения преступников.