— А что с мамой сейчас?

— Померла мамка. Отчим убил ее. По пьяни. Теперь сидит. Письма жалостливые шлет. Мол, не хотел. Затмение нашло. Ой, знаю я эти затмения. Видела пару раз.

Девушка выпила глинтвейн и теперь потянулась за водой. Шмыгнула носом и подмигнула Артему:

— Скажи лучше, что ты ко мне привязался? Какой у тебя интерес?

Она вонзила в адвоката зеленые чуть раскосые рысьи глаза, и Артем понял, что надо говорить все:

— Я час назад Кореша видел… в Ледовом дворце. С твоими друзьями…

Зойка напряглась.

— А мне-то что?

— Я туда по своим делам пришел, — издалека начал Павлов, — думал найти бандюков, что отца моего с неделю назад убили. Из-за квартиры…

— Встретил?

Артем молчал. Он только в этот момент осознал, что сегодня был девятый день со дня смерти, а значит, ему не в кабаке с девкой надо бы сидеть, а с матерью — вдвоем… за скорбным семейным столом. С утра он об этом отлично помнил, а потом — как отрезало!

— Ну? — напомнила о себе Зойка. — Встретил?

Артем отложил вилку. Еда в глотку не лезла.

— Да, встретил одного, — мгновенно охрипшим голосом произнес он, — и Кореш этого типа тоже опознал. Сказал, это тот, что Кошмарика замочил.

Девушка окаменела.

— Ты меня поэтому в ресторан пригласил?

Артем поджал губы и через силу выдавил:

— Я хочу знать все, что ты знаешь об этом одноухом. Тем более что Кореш, хотя он виду не показал, этого так не оставит…

— Что ж ты сразу не сказал?!

Зойка встала, с грохотом отодвинула стул и стремительно двинулась к выходу. Артем тоже вскочил, на ходу сунул официанту несколько купюр и настиг ее уже в гардеробной. Лица на девушке не было.

— Ты на машине?

— Да. За углом поставил.

— Тогда поехали, Павлов. И быстро!

Машина Павлова пробивалась сквозь наледи и снежные заносы одного из самых захолустных районов краснокаменной. Нечищеные дороги и тротуары свидетельствовали лишь о том, что люди давно выселились из этой части города, что еще более красноречиво иллюстрировали темные мертвые окна домов. Зойка выполняла роль штурмана:

— Здесь направо и сразу же в эту арку. Ну, давай же, скорее, — нетерпеливо теребила она Павлова за рукав, — если их нет… Кошмар полный!

— Спокойно, Зоя. Не нервничай! А то застрянем, не дай бог! Сюда и «Ангел» не проедет. Придется до утра куковать. И не факт, что утром найдут.

— А если мы пацанов не найдем… — она осеклась и угрюмо замолчала.

Артем поежился; он понимал, что перед ним нормальное детдомовское братство, но ее фанатичная привязанность к «пацанам» несколько пугала. А главное, он не без оснований подозревал, что встреча Кореша и одноухого будет иметь самые роковые последствия. В Ледовом дворце он таких последствий не предвидел.

— Стой. Здесь. Вон свет из-под двери. Видишь?

Зойка схватила Артема за шею и пыталась повернуть голову в нужном направлении, но Артем не видел ни двери, ни света из-под нее. Он заглушил двигатель и аккуратно перехватил Зойкину руку.

— Ты мне голову оторвешь. Давай лучше выйдем и проверим.

Пять метров до подвальной двери они прошли по узенькой, едва заметной тропинке, протоптанной в высоком снежном сугробе. Зойка побежала впереди, подскочила к двери и дернула за ручку. Та не поддалась. Она бешено забарабанила кулачками по железной обивке, и тогда из-за двери послышался окрик:

— Чо надо? Кого несет?

Хриплый бас был не похож на голос Кореша, но Зойка обрадовалась и закричала:

— Митька, открой! Это я! Зойка!

Послышалась возня, лязг засова, и дверь чуть-чуть приоткрылась.

«Темная фигура в дверном проеме — отличная мишень», — почему-то подумал Павлов.

Парень уже начал открывать дверь шире, когда заметил стоявшего позади адвоката.

— А ему чего надо? — насторожился парень.

— Он со мной! — отрезала Зойка и тут же яростно надавила: — Пусти, я сказала! Где Кореш?!

— Ладно, не лайся. Проходите.

Митяй посторонился, пропуская Зойку и Павлова внутрь, и после недлинного узкого коридора, освещенного единственной, но очень яркой лампочкой, все трое прошли к следующей двери. Зойка толкнула ее, и брови Павлова непроизвольно полезли вверх. На бетонном полу лежал связанный по рукам и ногам крупный мужчина с кровавым пятном в районе печени, но лица его Артем разглядеть не мог — оно было закрыто натянутым на голову мешком.

«Ого!»

Артем стремительно огляделся. В углу комнаты без окон стоял деревянный стол и четыре разнокалиберных стула. Направо вдоль стены разместился видавший виды потертый кожаный диван. На диване, прижимая к боку ладонь, сидел Кореш и дымил вонючей папиросой. Судя по сладковатому специфическому запаху, папироска была с травкой. Еще один парень стоял над связанным мужчиной. На звук открывающейся двери оба повернулись. Кореш хищно улыбнулся, и Артем увидел разбитые губы и свежие дырки от двух или трех выбитых зубов.

— А-а-а, привет. Ну, получай, доктор Павлов, своего пациента.

Кореш с трудом поднялся с дивана, с силой пнул связанного мужика, и тот впервые подал голос, точнее, замычал.

— Кореш, что происходит?! — закричала Зойка.

— Не видишь, что ли? Тот самый сучара, что Кошмарика завалил. Вон, теперь бухтит, — и Кореш снова со злостью ткнул каблуком ботинка лежавшего на полу.

«А ведь это одноухий…» — подумал Павлов и подошел к лежащему на полу бугаю.

— Как вы его сюда притащили?

— Какая тебе разница, доктор Павлов? — огрызнулся Кореш.

Артем присел над связанным и потянул мешок с головы. Кореш двинулся в его сторону, как бы намереваясь помешать, но тут же тихо замер на месте под разъяренным взглядом Зойки. Артем освободил голову пленника, и стало ясно, почему тот молчал: рот одноухого был заклеен липкой лентой крест-накрест. Артем остановил в себе острое желание тут же его и придушить и резким движением сорвал наклейки.

— Тише ты, козел, — с трудом выдохнул одноухий, — рот порвешь.

— А тебе он больше не понадобится, урод гунявый! — заорал Кореш и тут же умолк по едва заметному Зойкиному знаку.

Артем оглядел одноухого целиком и отвернул перепачканный в крови борт его короткой куртки. В районе печени торчала почти целиком загнанная внутрь заточка.

— Недолго тебе осталось, — констатировал Артем.

Одноухий молчал.

— Ты меня слышишь? — тряхнул его за плечо Артем.

Тот с трудом повернул голову.