А Мария стояла одна в опустевшей квартире и, прислонившись к косяку, тихо плакала.

Терентьев не поверил словам Крячко о том, что никакого наркотика в клинике Запашного нет. Виктор считал, что просто ошибся и взял не ту ампулу.

Скорее всего доктор положил одну ампулу с наркотиком в упаковку с «Невралгоном». Остальные хранятся где-нибудь в укромном месте. Завтра, к тому моменту, когда ему придется ехать опознавать убийцу Гаврилова, наркотик должен быть у Терентьева. Виктор решил добыть его сегодня во что бы то ни стало.

Виктор знал, кого он увидит завтра на опознании. После того как Егорыч сегодня так разительно переменился, а затем исчез, Терентьев понял истинную причину происходящего. Было ясно как божий день, что Запашный превращал пациентов в «сумасшедших» тогда, когда предстояло их использовать для очередного убийства. Именно Егорыч и убил Гаврилова. Хотя бы потому, что из клиники сегодня больше никто не исчезал.

Виктор постарался вспомнить, сколько еще «сумасшедших» сейчас находится здесь. Он насчитал троих. Это означало, что, по крайней мере, к совершениям трех убийств Запашный подготовился и в любой момент может отдать приказ о чьей-нибудь ликвидации.

Терентьев прекрасно понимал: Запашному необходимо помешать. Виктор решил, что любым способом должен известить Гурова в том случае, если кто-то из «сумасшедших» покинет клинику. Тогда его можно будет перехватить. Об этом он завтра при встрече расскажет Гурову и попросит, чтобы кто-нибудь из сотрудников милиции постоянно дежурил у клиники. Дело в том, что «сумасшедший» может пойти не домой. Тогда разыскать его в многомиллионной Москве, не зная человека, которого «сумасшедший» должен убить, будет просто невозможно. Убийцу нужно перехватить прямо у клиники!

Все это предстояло сделать завтра. А сегодня любым способом достать наркотик. Виктор вошел в холл и остановился в задумчивости: надо определить место, где начнет он свои поиски.

– Виктор, примите мои соболезнования! – услышал он голос Лены.

В первую секунду Терентьев оторопел, не понимая, о чем это она. Лена истолковала его растерянность по-своему и сочувствующе добавила:

– Я понимаю, что вам сейчас не до меня. Но поверьте, мне действительно искренне жаль.

Только сейчас Виктор вспомнил: с таким трагизмом в голосе, какой не у всякого актера и встретишь, Крячко сообщил, что умерла их любимая бабушка. Терентьев едва сам не поверил этой печали, хотя твердо знал, что у них со Станиславом никакой «любимой бабушки» нет и быть не может.

– Мне тоже! – ответил женщине Виктор и поспешил убраться из холла.

В дверях он обернулся, чтобы попрощаться. Лена кивнула в ответ и принялась собираться домой. Ее рабочий день закончился. Через пятнадцать минут охранник закроет входную дверь – и до утра ни зайти в клинику, ни выйти из нее.

Виктор поднялся на второй этаж, вспоминая, кто из персонала останется на всю ночь. Исходя из той информации, что получил Терентьев, кроме двух медсестер и двух охранников, никого быть не должно.

После обеда, еще до процедур, Терентьев спрашивал у Андрея, своего соседа по палате, кто ночью следит за больными и что будут делать, если кому-нибудь станет плохо.

– Ночью станет плохо! – возмутился Андрей. – Можно подумать, что здесь днем хорошо! Да ничего делать и не будут. Вколют в задницу лекарство – и все. Будет совсем плохо, так Запашного вызовут. Он тут недалеко живет.

– А кто этим заниматься будет? – сыграл под дурачка Терентьев.

– Ну не мы с тобой! – Андрей приподнялся с кровати, опираясь на локоть. – Честное слово, ты как дурак. Две медсестры тут будут – на всех хватит. Кстати, обратил внимание на Сонечку? Пальчики оближешь, да? Только клеиться к ним бесполезно: они нас за мужиков не считают...

Андрей оказался настоящим кладезем информации. Он лежал в больнице уже две недели и знал все обо всем. Андрей знал, какие сигареты курит Запашный, кто из охранников с кем находится в родстве, где живет Сонечка и прочее. Казалось, что если за день Андрей не узнает подробности из чьей-нибудь жизни, то он не будет спокойно спать. Это он и продемонстрировал, едва Виктор вернулся в свою палату после разговора с Крячко.

– Витька, у тебя действительно бабка померла? Или ты решил из клиники сорваться, чтобы побухать? – спросил Андрей, едва Терентьев закрыл за собой дверь. – Если так, то не советую. Запашный с тебя тогда три шкуры спустит!

– А ему-то какая разница? – удивился Терентьев.

– Значит, побухать, – сделал для себя вывод Андрей. – А вот этого не советую! Для нашего доктора первостепенная задача – вылечить тех, кто к нему попал. Если ты бухать начнешь, то у Запашного эта... как ее?.. Во! Репутация пострадает. Он тебе тогда такие процедуры назначит, что тебе небо с овчинку покажется...

– Да не собираюсь я бухать, – перебил словоохотливого соседа Терентьев. – Бабка померла. Мне на похоронах надо быть. Вот и все. Чем языком трепать, пошли лучше мужиков соберем да в картишки перекинемся.

– Ага, тебе так перекинутся, что мало не покажется! – рассмеялся Андрей. – Ты не дома. Тут через полчаса отбой. Всем спать положено. А если уж поиграть сильно хочется, то спустись к охране. К ним Ленька из второй палаты пошел. Опять до часу будут в преферанс резаться. Попросись – может, и тебя возьмут!

– Не, я в преферанс не умею, – проговорил Терентьев и уселся на свою кровать. – Уж лучше тогда спать лягу.

Виктор солгал. В преферанс он играл. И играл неплохо. Но в его планы свидание с охранниками не входило. Наоборот, известие о том, что охрана полночи проведет за игрой в карты, обрадовало Виктора. У него будет шанс тщательно обследовать клинику. Нужно только дождаться, когда большинство больных уснет.

Терентьев погасил лампу у изголовья своей кровати и сделал вид, что спит. Он даже отвернулся к стене и постарался дышать ровно и глубоко, как это делают спящие люди.

На улице смеркалось долго. Летние дни уже давно пошли на убыль, но по-настоящему темнело не раньше одиннадцати. Ждать этого часа было еще достаточно долго, и Виктору пришлось крепиться, чтобы не заснуть после сегодняшних изматывающих процедур.

Прислушиваясь к Андрею, ворочавшемуся на кровати, Терентьев почему-то подумал о Гурове. Виктор уважал этого человека. Он считал полковника сыщиком от бога и никогда не решился бы нарушать его приказы, если бы не бесперспективное положение, в котором сейчас все оказались.

Сидеть тихо и ждать невесть чего Терентьев не мог. Такое указание полковника Виктор считал обычной перестраховкой. Ему казалось, что Гуров не хочет им рисковать, помня, как легко убийцы Запашного разделываются с неугодными ему людьми.

Терентьев не боялся. Силы своей он не растерял, да и кое-что из борцовских приемов помнил. Он считал, что сможет справиться с любой экстремальной ситуацией. Виктор больше всего хотел сейчас оправдать доверие Гурова и ради этого готов был на любые поступки. Ему хотелось доказать всем, и в первую очередь самому себе, что он еще чего-то стоит и может в этой жизни принести пользу.