Сразу после дела Муромцева за Слизневым установили слежку. Обложили статского советника со всех сторон. В доме работали Зина и завербованный ею кучер Егор, это была внутренняя агентура. Студент Васильчиков, семинарист Павлов и два отставных солдата Иванов и Гусев пасли Слизнева на улице и вели наружное наблюдение. Поводом стало посещение Слизнева японского посланника Курино и та информация, которую выудила Зинаида, сидя возле открытого дымохода.

Последние три недели Арсений Павлович как угорелый метался по Петербургу в поисках Екатерины Андреевны. То, что она могла уехать из города, ему не приходило в голову. Она не могла уехать. Если бы его спросили, почему он так думает, он бы не нашелся что сказать. Просто не могла – и все. Баба – она и есть баба. Поэтому он и метался, опрашивая друзей и знакомых. Особенно интересовался вдовствующими сердобольными дамами, у которых она могла найти временный приют. Время от времени навещал знакомых модисток, продавщиц цветов, хозяев маленьких кафе и аптек. Но везде он слышал ответ: Екатерины Андреевны у них нет и не видели. После чего следовал вопрос: «А что-то случилось?» На что Слизнев кричал, что ничего не случилось, и выбегал из заведения.

Через неделю он нанял сыщика. Через две недели на него работала вся полиция Петербурга, а через три недели он наконец-то понял, что ее здесь нет. За три недели ее никто нигде не видел. Так не могло быть. Дама она светская и полностью дистанцироваться от общества, которому принадлежала, Катя не могла.

Так думал Слизнев, идя на очередную встречу с Курино. Расходы на жандармов, полицейских, агентов и околоточных требовали пополнения бюджета. К тому же пришел счет за дом в Филадельфии. Смотритель за домом писал, что в Америке ходят слухи о войне между Россией и Японией, и требовал оплаты за год вперед. За последние три недели из Кореи не было не одного денежного перевода, и Слизнев начал нервничать. То, что он получал по пятому классу, шло на содержание дома, прислуги и на подарки любовнице, которой стала его горничная.

С тех пор как Катя исчезла из дома, Слизнев потерял всякий стыд и стал в открытую сожительствовать с Зинаидой. Из любовницы она превратилась во вторую жену, переселившись из чулана в спальню Слизневых. Наедине с ней он забывал о тех неприятностях, которые росли вокруг него, словно снежный ком.

Интуитивно он чувствовал, что попал в какой-то капкан, а в какой – он не мог понять и продолжал встречаться с Курино. Продавал депеши и телеграммы, идущие с Дальнего Востока, получал доллары и переводил их в Филадельфию. Дом в Америке был для него дороже всего: дороже совести и репутации честного человека.

Слизнев перестал платить тем, кого нанял для поисков Кати, и они отвечали ему взаимностью, скрывая полученную из Рязанской губернии информацию о том, что Екатерина Андреевна Слизнева посетила имение господ Муромцевых, пробыла там три дня и, купив билет, уехала в Порт-Артур.

* * *

Сани остановились недалеко от Таврического сада. Егор спрыгнул с облучка, обежал вокруг саней и подал барину руку. Слизнев откинул брезентовый полог и, опираясь на руку кучера, вылез из саней. Посмотрел по сторонам, не найдя ничего подозрительного, вытащил портфель и пошел в сторону Преображенского плаца.

В город пришла настоящая зима, без промозглых ветров и сырости. Замерзла Нева, а потом и Финский залив, перекрыв доступ теплому течению, входящему в Балтийское море из Атлантики.

Арсений Павлович прошел через открытые настежь ворота и побрел через парк. Сияло солнце, под ногами хрустел снег. Запорошенные деревья напоминали ему снежных великанов, облепленных черными вороньими гнездами, из которых время от времени доносилось противное карканье. По протоптанной тропинке, вихляясь и с трудом удерживая равновесие, Слизнев дошел до Лесного озера, перешел по мостику на Лосиный остров и остановился среди заснеженных елей. В беседке маячила темная фигура в надвинутой на глаза шапке-ушанке. Это был Курино. Слизнев перекинул портфель из одной руки в другую и пошел на встречу с посланником.

* * *

Курино шуршал листами, перебирая пачку схем и чертежей. Больше всего господину из Токио понравился план фортификации Порт-Артура с расположением фортов и укреплений и количеством орудийных батарей на этих самых укреплениях.

– Семь батарей на Электрическом утесе, десять на Тигровом Хвосте, девять на Орлином гнезде, одиннадцать вокруг Нового города, – шептал он и не мог сдержать улыбку.

Дагушань, Мяоси, Соляная, форт «Белый волк», Шуйшиин, пойма Лунхе – и везде батареи, редуты и отдельно замаскированные орудийные расчеты. За это стоило заплатить ту сумму, что обозначил господин Слизнев при их последней встрече в Малой Охте. Сумма была равна годовому доходу вице-адмирала, и Курино лично запрашивал Токио, согласуя возможные расходы. Там посчитали, что игра стоит свеч, и предложили заплатить. Два дня назад из Токио пришел денежный перевод, а параллельно и все, что накопали японские агенты по делу Муромцева. Это была личная инициатива посланника, и Слизнев о ней не знал.

Курино обернулся и щелкнул пальцами. Из белого безмолвия тихо вынырнула фигура, одетая в белый балахон, взяла чертежи и так же тихо исчезла, словно растворилась среди сугробов Таврического сада. Курино проводил взглядом своего поверенного. Убедился, что тот растворился в молочной пелене, и повернулся к Арсению Павловичу.

– Здесь три тысячи пятьсот, – посланник сунул руку в карман и вытащил пачку долларов. – Согласно курсу по два рубля за доллар. В пересчете на рубли здесь та самая сумма, которую вы заявили при нашей последней встрече.

– Да, я помню. – Слизнев поставил портфель на лавочку, забрал доллары и стал считать, время от времени тыча пальцем в снег.

В последнее время с Курино он брал только доллары. Слизнев твердо решил покинуть Россию при первом удобном случае. Уезжать нищим он не хотел и поэтому старался вовсю, заваливая японцев документами различной секретности. Ему нужны были только доллары, и чем больше – тем лучше. Слизнев знал, что при всей своей платежности российский рубль не ходил в Японии, Америке и Британии. Его принимали во Франции и в Германии, но с неохотой. В Южной Европе, за исключением Балкан, он никому не был нужен. Хотя и доллар там не котировался, но с ним работали все банки мира. Да и конечная точка, куда стремился Арсений, лежала не в Европе, а в Америке.

– И еще, господин Слизнев. – Курино выждал, когда тот пересчитает деньги, и перевел разговор в плоскость желательной для него командировки. – Нам необходимо ваше присутствие в Порт-Артуре.

– В данный момент мне там нечего делать.

Слизнев застегнул замки на портфеле и повернулся, чтобы уйти.

– А я думал, что вы все еще любите свою жену.

Это был удар ниже пояса.

– Да, я люблю ее. – Арсений Павлович как-то сник, не понимая, что еще нужно от него японцу.

– Если вы ее любите, вы поедете в Порт-Артур.