Тем временем Лилиан отдыхала в тени пляжного зонта, накрытого отрезом старой палатки. Маре пришлось настоять на том, чтобы Руди спрятал красные и голубые полоски, заметив при этом, что все они и так подвергаются опасности из-за того, что разодеты в пестрые цвета. На столике возле Лилиан лежали блокнот и карандаш, тюбик репеллента и термофляга. Во время утреннего перерыва на чай Мара случайно услышала, как Лилиан уверяла Карлтона, будто во фляге плещется не что иное, как обыкновенная холодная вода, в чем Мара сильно сомневалась. С момента прибытия в Рейнор-Лодж Лилиан приложила немало усилий, чтобы втолковать Кефе, что ей необходима «дава» (обходя английское название «джин с тоником»), Маре оставалось только гадать, знает ли Карлтон о том, как много пьет Лилиан, и входит ли в ее обязанности доводить сей прискорбный факт до его сведения. Как-никак, это было бы предательством по отношению к Лилиан. В любом случае, алкоголь пока никоим образом не сказывался на способностях актрисы. Когда наконец пришло время им поменяться местами, Лилиан вошла в роль с безукоризненной точностью.

Мара пристроилась на стуле под зонтиком Лилиан, наблюдая за съемками. Поначалу ей казалось странным смотреть, как кто-то, одетый в ее одежду, повторяет каждый ее шаг по до боли знакомым местам. Вскоре Мара поняла, что именно ее смущает: в движениях Лилиан она стала узнавать себя: вот актриса, подражая ей, то и дело приподнимает шляпу, впуская под нее свежий воздух; вот она вытирает пот рукавом, чтобы не было видно грязи, с той лишь разницей, что в случае Лилиан стекал не пот, а специальная жидкость, которой Руди опрыскивал ей лицо перед съемками. С одной стороны, Маре было не по себе из-за того, что она превратилась в некий прототип Мегги, но с другой — это льстило ее самолюбию.

Вскоре Мара уже привыкла меняться местами с актрисой. Иной раз ей казалось, что Лилиан принимает как должное то, что таким образом Мара спасает ее от солнцепека, но чаще всего та была ей искренне благодарна. В такие минуты Мара чувствовала себя сильной и благородной, словно принимала участие в миссии по спасению. Даже после того как Лилиан возвращалась на съемочную площадку, занимая свое место перед камерой, это чувство уходило не сразу. Мара удобно устраивалась на стуле Лилиан, на спинке которого было написано «Мисс Лэйн», и даже иногда позволяла себе касаться вещей актрисы: блокнота, термоса, носового платка, расчески, как если бы они принадлежали ей.

Мара в последний раз прогулялась вдоль склона и вошла в манящую тень старой акации. Подняла глаза, словно опасаясь притаившегося в сучковатых ветвях зверя. Затем сняла шляпу, и прохладный воздух овеял ее голову. Из долины долетел голос Леонарда:

— Снято.

По съемочной группе словно пронесся ветерок. Спустя какой-то миг Леонард поднес рупор к губам:

— Спасибо, Мегги. Мы закончили. Переезжаем на другую площадку.

Первым порывом Мары было броситься через всю долину к съемочной группе, чтобы помочь собрать оборудование. Но Леонард сказал ей:

— Сейчас Руди вас заберет.

В ожидании Руди Мара бродила под деревом, чувствуя неловкость. Несмотря на то что в данный момент съемки закончились, ей казалось, что она все еще исполняет роль Лилиан, беспомощной и требующей поддержки. Она смотрела, как Руди осторожно прокладывает к ней путь маленькими шажками, как будто не доверяет земле под ногами.

Когда наконец он добрался до Мары, его дыхание было тяжелым и прерывистым. Пропитанные потом кудри свернулись в колечки. Он кивнул в сторону южного края равнины:

— Переезжаем на озеро.

Мегги и Люк стояли бок о бок у кромки воды, камера была установлена позади них.

Мара сняла шляпу и повязала голову светло-зеленым шарфом. Руди объяснил, что теперь они снимали уже не тот день, когда Мара одиноко разгуливала вдоль склона холма, а другой.

Питер выглядел так же, как и в день съемки в столовой, одетый в то, что Мара нашла в сундуке Джона. Перекинутое через голову, за спиной у него висело ружье, а на поясе — фляга с водой.

Стоя рядом с ним, Мара испытывала напряжение. Казалось, воздух сгустился настолько, что начинал обретать форму. Мара поймала себя на том, что учащенно дышит, и нервно облизала губы.

— Не волнуйтесь, — тихо сказал Питер. — Представьте себе, что вы танцуете, и следуйте за мной. И помните, это панорамная съемка. Деталей никто не увидит.

— Хорошо, спасибо, — кивнула Мара.

Они слышали, как вдали Леонард дает инструкции Нику и Джеми.

Затем раздался голос Пика Второго — он выкрикнул номер кадра, и прозвучал звук хлопушки.

— Триста девяносто восемь. Дубль первый.

— Мотор! — прокричал в рупор Леонард.

Мегги и Люк ступили с травяного склона на земляной берег. На его поверхности лежали пласты сухой серой глины — они хрустели под ногами, пока Мара и Питер шли вдоль кромки озера. Мара упорно смотрела вдаль, туда, где на мели расположилась стая розовых фламинго.

— Встаньте поближе, — приказал Леонард. В ответ Питер будто ненароком приблизился к Маре, и теперь их плечи соприкасались. — Мегги, обопрись на его руку. Затем наклонись, чтобы затянуть шнурок на ботинке. Или достань из носка колючку. Сделай что-нибудь.

Мара положила руку на предплечье Питера и почувствовала, как напряглись под рубашкой его мышцы. Приподняв ногу, она подтянула задник ботинка.

— Хорошо. Теперь покачнитесь. Люк, поддержи ее.

Питер обнял ее за талию — этот жест застал Мару врасплох. Она вцепилась в его руку, чувствуя, что и впрямь готова упасть. Питер лишь крепче прижал ее к себе. Она вновь уловила запах его одеколона, заглушавший запах дневного пота.

— Не двигайтесь! — прокричал Леонард. — Поговорите о чем-нибудь! Держитесь раскованней. Мегги, расскажи ему об этом месте, вспомни, оно твое любимое.

Мара вглядывалась в озеро, ее мышцы, казалось, онемели. Она не знала, что сказать.

Свободной рукой Питер указал на гряду булыжников у кромки озера, окруженных мелкой галькой:

— Идемте туда, присядем. Будьте собой.

Мара растерянно взглянула на него:

— Но Леонард велел оставаться здесь…

— Мы не обязаны делать все, как он говорит, — улыбнулся Питер. — Он добивается одного — чтобы мы выглядели так, будто нам хорошо вместе у этого озера. Давайте сделаем все по-своему.

Он приобнял ее за плечи и повел к камням. Они присели. Питер указал на фламинго:

— Вот, расскажите мне о них.

— Розовым окрасом они обязаны водорослям, которыми питаются, — начала Мара. — Если посадить их в клетку, фламинго бледнеют. А птенцы и вовсе белые, пока не начнут питаться самостоятельно.

Мара кивнула на одну из птиц, которая как раз опустила голову к воде в поисках пищи.

— Видите, как они едят? Переворачивают голову, чтобы верхней частью клюва отфильтровать водоросли в воде.