litbaza книги онлайнИсторическая прозаРусская революция. Временное правительство. Воспоминания - Владимир Набоков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Перейти на страницу:

Офицеры тотчас же ушли, сказав, что они отправятся искать в других местах. Проводив их, я предупредил жену о происходящих событиях и немного погодя вышел из дому и пошел в Мариинский дворец, где каждое утро, в одиннадцатом часу, собирался президиум Совета республики.

Там уже было довольно много народу. Преобладало растерянное, взволнованное, беспомощное настроение. Фракция эсеров отсутствовала совершенно, социал-демократов также было немного. Авксентьев не знал, что делать. Членов было слишком мало, чтобы начать заседание, а главное — отсутствовала вся его фракция. После довольно долгого ожидания собравшиеся члены Совета стали проявлять нетерпение и начали требовать, чтобы либо было открыто заседание, либо было заявлено, что оно не состоится. Тогда Авксентьев собрал сеньорен-конвент[150], чтобы решить, что делать. В это время пристав Совета сообщил, что сейчас Керенский проехал через площадь, направляясь к Вознесенскому проспекту, — в открытом (sic!) автомобиле, с двумя адъютантами, имея позади себя второй закрытый мотор. О том, где прочие члены Временного правительства и что они делают, никто ничего не знал… Собрался сеньорен-конвент.

Очень короткое время спустя после открытия заседания Е. Д. Кускова[151] (не входившая в состав сеньорен-конвента) попросила разрешения войти и сообщила, что прибыл отряд солдат, с офицером во главе, что все выходы на площадь заняты и что офицер желает видеть председателя. В ответ было заявлено, что председатель занят, что происходит заседание совета старшин и что, когда оно кончится, можно будет переговорить с председателем. Через некоторое время Е. Д. Кускова вновь вошла в комнату и передала, что начальник отряда предлагает всем собравшимся и всем членам Совета немедленно покинуть Мариинский дворец, иначе будут приняты решительные меры, вплоть до стрельбы.

Впечатление получилось ошеломляющее. Никто, по-видимому, не соблазнялся перспективой лечь костьми во славу Совета Российской республики, и не было никакого повода вспоминать знаменитые исторические прецеденты, так как Совет республики был учреждением совершенно случайным, выдуманным ad hoc[152], ни в каком отношении не подходящим под понятие народного представительства. Идейной почвы для защиты его во что бы то ни стало — совершенно не было. С полной ясностью ощущалось, что дело Совета тесно связано с положением Временного правительства.

В ответ на поставленный ультиматум была наскоро составлена трафаретная формула о примененном к Совету насилии и о том, что при первой возможности он будет созван вновь. Кажется, кто-то предложил собрать всех наличных членов Совета в зале общего собрания, но это предложение не было принято, так как количество членов быстро таяло и никакой внушительной демонстрации нельзя было ожидать. Когда мы вышли в аванзал, непосредственно примыкающий к залу общего собрания, оказалось, что вся лестница и первая передняя наверху сплошь заняты вооруженными солдатами и матросами. Они стояли двумя шеренгами с обеих сторон лестницы. Обычные бессмысленные, тупые, злобные физиономии.

Я думаю, ни один из них не мог бы объяснить, зачем он здесь, кто его послал и кого он имеет перед собою. Я шел с Милюковым, мне хотелось убедиться в том, что он беспрепятственно вышел из дворца. В большой прихожей внизу было большое скопление солдат и матросов, стоявших также шеренгами до дверей. Подъезд был занят снаружи, выпускал из подъезда морской офицер. Каждый выходящий предъявлял свой именной билет. Думая, что это делается с целью выяснения личностей и выполнения заранее данных указаний, я был совершенно убежден, что Милюков и я сам — будем арестованы. Мы шли к дверям гуськом, я впереди его. Как раз перед тем, как мне выходить из дверей, на подъезде произошла какая-то заминка, движение остановилось.

Прошли две-три томительные минуты. Как и во все подобные минуты, мною в жизни пережитые, я ощущал только большой подъем нервов, ничего более. Нас выпустили. Мне показалось, что, взглянув на билет Милюкова, офицер заколебался, но, во всяком случае, это продолжалось только одну секунду, — и мы с ним вдвоем очутились на площади. Я его позвал к себе позавтракать, но он сказал мне, что предпочитает отправиться домой, и мы расстались, пожав друг другу руку. Вновь мы с ним встретились уже только в 1918 году, 10/23 июня, в Киеве, после кошмарных семи с половиной месяцев…

Вернувшись домой, я некоторое время побыл у себя и около трех часов направился к одним знакомым, живущим на Фонтанке, недалеко от угла Вознесенского проспекта. Около четырех часов я оттуда позвонил домой, справляясь, нет ли чего нового. Жена мне сообщила, что только что заезжал посланец от А. И. Коновалова (газетный сотрудник) и передал настойчивое приглашение прибыть в Зимний дворец, где собираются члены Совета республики и представители общественных организаций. Там будто бы происходит заседание Временного правительства, в нормальных условиях, под охраной военной силы. Я удивился этому неожиданному приглашению, но, разумеется, тотчас же решил ему последовать. На Подьяческой я сел в трамвай, доехал до Конногвардейского бульвара, там пересел и доехал до Дворцовой площади.

Оказалось, что площадь оцеплена. Солдаты стояли редкими шеренгами вдоль аллеи, идущей параллельно Александровскому саду, кругом площади и вдали решетки, окружающей дворцовый сад. По тротуарам толпилось довольно много народу. Трудно было понять, что происходит и какое назначение имели расставленные войска. Верный своей привычке — в подобных случаях избегать расспросов, я вынул имеющийся у меня пропуск в Зимний дворец (этим пропуском я пользовался при посещении заседаний Временного правительства), молча предъявил его первому попавшемуся солдату и беспрекословно был им пропущен.

Беспрепятственно я прошел через ворота и вошел во дворец обычным путем, через Салтыковский подъезд, поднялся по лестнице и прошел в Малахитовый зал. Там я застал такую картину: в зале находились все министры, за исключением И. М. Кишкина (он был в это время в здании штаба округа, тут же на Дворцовой площади, и «организовывал» оборону, — как известно, с весьма плачевным результатом). Чрезвычайно взволнованным казался Коновалов. Министры группировались кучками, одни ходили взад и вперед по зале, другие стояли у окна, — С. Н. Третьяков сел рядом со мною на диван и стал с негодованием говорить, что Керенский их бросил и предал, что положение безнадежное. Другие говорили (помнится, Терещенко, бывший в повышенно нервном возбужденном состоянии), что стоит только «продержаться» 48 часов — и подоспеют идущие к Петербургу верные правительству войска.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?