году избирается (возможно, в очередной раз) стратегом[555]. Именно при архонте Никодеме были открыты серебряные рудники в Лаврии, и Фемистоклу представится возможность начать реализацию масштабной программы.

«В государственной казне афинян, – сообщает Геродот, – тогда было много денег, поступавших от доходов с Лаврийских рудников. Эти деньги полагалось разделить между гражданами, так что каждому приходилось по 10 драхм. Фемистокл убедил афинян отказаться от дележа и на эти деньги построить 200 боевых кораблей, именно для войны с Эгиной. Эта-то вспыхнувшая тогда война с Эгиной и спасла Элладу, заставив Афины превратиться в морскую державу» (Herod. VII. 144). Некоторые подробности добавляет Аристотель. «Тогда, – говорит он, – некоторые советовали поделить эти деньги народу, но Фемистокл не допустил этого. Он не говорил, на что думает употребить эти деньги, предлагал дать заимообразно ста богатейшим из афинян, каждому по одному таланту… Получив деньги на таких условиях, он распорядился построить сто триер, причем каждый из этих ста человек строил одну. Это и были те триеры, на которых афиняне сражались при Саламине против варваров» (Arist. Ath. Pol. 22. 7)[556]. О постройке ста триер говорит и Плутарх (Plut. Them. 4). Возможно, упоминаемые Геродотом 200 кораблей – это общее число триер, которыми располагали Афины в результате реализации морской программы.

Если верить Аристотелю, постройка триер возлагалась на состоятельных граждан, т. е. была литургией. Таким образом, именно Фемистокл, как полагают некоторые исследователи, становится основателем триерархии – самой значительной и дорогостоящей литургии, состоявшей в постройке, а иногда и командовании триерой[557]. Л.Д. Бондарь считает, что введение триерархии привело к отмиранию навкрарий[558]. Напомним, что в источниках содержатся сведения о том, что до реформ Клисфена Аттика делилась на навкрарии – 48 округов, каждый из которых был обязан поставлять по одному кораблю (Schol. Aristoph. Pac., 1200)[559]. У исследователей нет единого мнения относительно того, что же представляли собой навкрарии[560]. Помимо сообщения Геродота, мы не располагаем никакими сведениями, касающимися навкрарий. Но в данном случае мы вынуждены оспорить приведенное выше мнение. Судя по сообщению Аристотеля, навкрарии исчезают не в результате реализации Морской программы Фемистокла, а во время реформ Клисфена. Навкрарии, сообщает Аристотель, заменяются демами: «…учредил он (Клисфен. – В. Г.) и должность демархов, которые имеют те же обязанности, что прежние навкрары, так как демы он образовал вместо навкрарий» (Arist. Ath. Pol. 21. 5).

Плутарх дает и политическую оценку программы Фемистокла, отмечая ее очевидный демократический эффект. «Затем понемногу он (Фемистокл. – В. Г.) начал увлекать граждан к морю, указывая им, что на суше они не в состоянии померяться силами даже с соседями, а при помощи сильного флота могут не только отразить варваров, но и властвовать над Элладой. Так, по выражению Платона, он сделал их из стойких гоплитов матросами и моряками. Этим он дал повод к упреку, что, дескать, Фемистокл отнял у сограждан копье и щит и унизил афинский народ до гребной скамейки и весла» (Plut. Them. 4, пер. С. Соболевского).

Другим следствием реализации морской программы становится, как полагает Д. Стоктон, рост значения стратегии и должности стратегов[561]. Однако мы полагаем, что большее влияние на это оказала упоминавшаяся ранее реформа 488/7 г. до н. э., заменившая избрание архонтов жеребьевкой.

О политическом эффекте этой программы мы еще будем говорить в заключительном параграфе данной главы. А пока заметим, что в тот момент целью триерархии была подготовка к войне не столько с персами, сколько с эгинцами, хотя и вúдение Фемистоклом перспективы тоже вряд ли следует сбрасывать со счетов (Herod. VII. 144). Впрочем, для ведения войны с Эгиной, замечает здесь же Геродот, программа Фемистокла так и не понадобилась.

Итак, в Афинах начинается реализация морской программы, предложенной Фемистоклом. Поскольку Аристид мог быть активным противником этой программы, вскоре он подвергся остракизму[562]. Впрочем, следует сказать, что наряду с Аристидом претендентом на изгнание был и сам Фемистокл. Но изгнанным в итоге окажется Аристид. Обстоятельства его изгнания мы узнаем от Плутарха. Правда, рассказывает он об этом в самых общих выражениях, дополняя повествования анекдотическими подробностями. «…Народ, – замечает он, – чванясь своей победой (при Марафоне. – В. Г.) и считая себя достойным величайших почестей, с неудовольствием взирал на каждого, кого возвышала над толпою слава или громкое имя. И вот, сойдясь со всех концов страны в город, афиняне подвергли Аристида остракизму, скрывши ненависть к славе под именем страха перед тиранией. Остракизм не был наказанием за какой-нибудь низкий поступок; благопристойности ради он назывался «усмирением и обузданием гордыни и чрезмерного могущества», но по сути дела оказывался средством утишить ненависть, и средством довольно милосердным: чувство недоброжелательства находило себе выход не в чем-либо непоправимом, но лишь в десятилетнем изгнании того, кто это чувство вызвал» (Plut. Arist. 7).

Здесь же приводится знаменитый рассказ о том, как Аристид написал собственное имя на одном из остраконов, что должно было проиллюстрировать его невероятную честность. «Рассказывают, что, когда надписывали черепки, какой-то неграмотный, неотесанный крестьянин протянул Аристиду – первому, кто попался ему навстречу, – черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил, не обидел ли его каким-нибудь образом Аристид. “Нет, – ответил крестьянин, – я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать на каждом шагу «Справедливый» да «Справедливый»!..” Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок» (Plut. Arist. 7).

Однако реальность была, по-видимому, несколько иной. Особый интерес к процедуре изгнания Аристида был вызван известной находкой 190 острака с именем Фемистокла, подготовленных, как полагают многие исследователи, сторонниками Аристида[563]. Естественно, изгнание Аристида означало усиление позиций Фемистокла, который играет теперь первую скрипку в афинской политике. Он избирается стратегом и активно участвует во всех внутриполитических и внешнеполитических акциях Афин.

Если верить Плутарху, то поводом для изгнания Аристида становится его судебная деятельность. «Аристид, разбирая и решая все дела сам, – повторим сказанное им, – упразднил суды и незаметно для сограждан сделался единовластным правителем» (Plut. Arist. 7). Другими словами, Аристид мог быть обвинен в злоупотреблении служебными полномочиями. Однако на найденных острака он чаще всего обвиняется в мидизме и даже называется «братом Датиса»[564].

Тем не менее в 482/1 г. до н. э., накануне вторжения Ксеркса, афиняне, возможно под влиянием Фемистокла, возвращают изгнанных по закону об остракизме (Arist. Ath. Pol. 22. 8). В тексте так называемого декрета Фемистокла говорится о том, что возвращаемые из ссылки должны были дожидаться на Саламине до тех пор, пока народ (возможно, народное собрание) не примет решения о них (M&L [No. 23]).

Чаще всего в качестве причин