Голос, наполненный дикой, первобытной силой, завораживал.

Странный рисунок мелодии гипнотизировал слушателей.

Мы хотим, чтобы вы нам доверяли.

Мы хотим, чтобы вы нам всем верили.

Мы хотим видеть ваши руки.

Первым очнулся Оскар:

— Выключите это!

Никто не отреагировал на его приказ.

Он сам подбежал к рубильнику и отключил радиоприемник. Присутствующие удивленно оглядывали друг друга, пытаясь понять, что с ними произошло.

Я заметил, что один оператор неподвижно сидит, хотя над его приемником горела зеленая лампа. Подойдя к нему и сдернув с головы оператора наушники, я услышал в них незнакомый низкий голос:

Раз,

И появляется солнце.

Два,

И появляется солнце.

Три,

Оно — самая яркая звезда из всех.

Четыре,

И появляется солнце.

Пять,

И появляется солнце.

Шесть,

И появляется солнце.

Семь,

Оно — самая яркая звезда из всех.

Восемь, девять,

И появляется солнце.

Оскар громко объявил:

— Внимание! Я запрещаю это слушать. Все, кто услышит этого гипнотизера, должны немедленно доложить дежурному оператору и перейти на другую волну.

— Черт побери, они используют против нас даже гипноз, — пожаловался Оскар.

— Нет, это их культура. По-моему, то сообщение про «шестьдесят пять лет назад» — это не обман, я слышал их передачи и их сообщения, это невозможно подделать. Поверь мне, они из будущего.

— А когда нам ждать марсиан на треножниках? — нервно засмеялся он. — Ты слишком много читал на ночь Герберта Уэллса.

Но я не смеялся:

— Хорошо, сейчас я начну работу, а вечером представлю анализ полученных результатов.

Оскар кивнул, соглашаясь со мной.

Недавно включенный приемник уже прогрелся, и шкалы настройки светили мне приятным зеленым светом. Техник показал тумблер включения магнитофона и показал, как переключаются диапазоны. Я поблагодарил его, надел наушники и занялся любимым с детства занятием — стал слушать радио.

Сквозь треск и шипение помех я пробегал диапазон за диапазоном в поисках русской речи. Стоп, а почему только русской? Только что я проскочил волну, на которой звучала английская речь, но какая-то совсем не английская и не американская. Женщина на невозможном английском, но явно родном языке, глотая звуки и безбожно коверкая слова, беседовала с человеком, отвечавшим на довольно неплохом классическом английском.

— Налоговая система позволяет обеспечивать социальные льготы, не достижимые ни для одной страны текущего десятилетия, — доносился из телефонов хрипловатый мужской голос.

— Профессор, скажите, как недавнее событие может повлиять на экономическое развитие России? — спросила женщина.

— Я думаю, будет небольшой спад в доходах основной массы населения, а после капитуляции Германии начнется рост, ограниченный лишь наличием производственных мощностей. Финансовый кризис XXI века заставил законсервировать часть промышленности, но даже сейчас заводы господина Мордашова выпускают стали больше, чем Германия, а «Русал» производит алюминия больше, чем весь мир.

Вот оно, доказательство того, что отрицал Штайн и чего опасался я сам.

Профессор продолжал:

— Режим в Германии довольно непрочен, еще в тридцать восьмом году Карл Гердлер и Эвальд фон Клейст предлагали англичанам свергнуть Гитлера.

Канарис знал об этом, но молчал. Сейчас в группу противников Гитлера входят Эрвин Роммель, Эрих Левински, Артур Небе, Вальтер фон Браухич, Франц Гальдер и Альфред Йодль. Гиммлер тоже знал о готовящемся покушении на Гитлера. Когда взрыв бомбы в сорок четвертом году…

Резкий вой заглушил слова.

Только сейчас я понял, что не включил магнитофонную запись. Опасная информация, но учитывая, как с ней обращаются в Москве, это для них архивная пыль. Я снова попытался поймать эту радиопередачу, но ловил только музыку.

Бундесы — так я стал для себя называть русских из будущего за постоянное употребление фразы «Российская Федерация», — постоянно передавали много коммерческой рекламы и музыки. Песни на русском, английском и даже немецком языке чередовались без всякой видимой системы. Одна радиостанция передавала большевистские песни вперемешку с белогвардейскими, последних было даже больше. Похоже, Гражданская война стала для них такой же историей, как для САСШ — война Севера с Югом.

Так, а это что?

— Совместное заявление Министерства обороны и МИД Российской Федерации. Руководство Германской империи, Генеральный штаб предупреждаются, что невыполнение правил Женевской конвенции по военнопленным будет караться бессрочным юридическим преследованием виновных, так же будет караться исполнение закона о комиссарах, приказа ОКХ от 24 мая и Директивы о поведении войск в России.

Генерал-квартирмейстер Эдуард Вагнер, министраль-директор Рудольф Леман, генерал-майор Вальтер Варлимонт, доктор Латман и группенфюрер СС Генрих Мюллер будут считаться персонально ответственными за жизнь и здоровье военнопленных.

Частота поплыла, но после нескольких поворотов ручки тонкой настройки я снова поймал нужную частоту.

— Господин Исаев, что вы скажете о сегодняшнем состоянии дел в СС?

Я включил запись.

«Сила Генриха Гиммлера всегда была ограничена, он знал, что национал-социалистское руководство не допустит слияния партийной организации с государственным институтом и создания новой государственной сверхструктуры. Партийное руководство не желало, чтобы какой-то государственный орган, пусть даже возглавляемый верными национал-социалистами, получил возможность вмешиваться в партийные дела.

Создание главного управления имперской безопасности РСХА стало своеобразным компромиссом. Оно возникло 27 сентября 1939 года, но не имело права называться так официально, ни в прессе, ни в переписке с другими организациями и учреждениями. Это была внутриорганизационная структура, шеф которой именовался „начальником полиции безопасности и СД“. Не произошло и слияния СД с полицией безопасности: партия не допустила ее огосударствления.

Только отделы управлений СД и полиции безопасности вошли в состав главного управления имперской безопасности, продолжая действовать самостоятельно.

Было создано шесть новых управлений.

СД же осталась таким образом зависимой от воли партийного руководства. Огосударствления нового аппарата не произошло, за исключением первого и четвертого управлений. Деятельность третьего не вышла за рамки дозволенного, хотя оно и занялось исследованием жизненного пространства. Ему не было дозволено превратиться в некую разведывательную организацию, действующую внутри страны. Олендорф по этому поводу сказал так: „Поскольку рейхсфюрер СС не намеревался создать действенную разведывательную службу, которая имела бы задачу обслуживания внутригосударственной сферы и в деятельности которой столкнулся со многими трудностями, он удовольствовался лишь оформлением внешнего фасада“».