— Мальчик и так слишком избалован, — изрекла она. — От этой обузы нужно избавиться. А для тебя найдутся более важные дела, моя девочка, чем нянчиться с больным ребенком Даррелла Конингтона.

— Вы правы, мадам, — согласился Джонас, — но как бы она не повесила нам на шею еще одного щенка Конингтона!

Черити повернулась к нему, как фурия, вскинув свободную руку, но Джонас перехватил ее за кисть и отшвырнул с такой силой, что она растянулась во весь рост на каменном полу. Сара вскрикнула и дернулась было ей помочь, но мать осадила ее.

— Оставь! — строго приказала миссис Шенфилд. — Твой брат поступает с ней так, как она заслуживает.

— Мой брат хулиган! — дерзко парировала Сара. — Грубый и трусливый хулиган! Если он верит этой глупой лжи, пусть потребует ответа от сэра Даррелла и не отыгрывается на женщине и беззащитном ребенке!

Слуги были довольны: как бы сам собой вырвался всеобщий вздох приятного, щекочущего нервы ужаса, кто-то даже хихикнул, но тут же смолк. Многие из них прекрасно помнили, чем закончилась предыдущая ссора Джонаса с Дарреллом Конингтоном.

Джонас медленно повернулся к своей сестре. Он побелел от гнева, горячечная радость мщения куда-то пропала.

— Ступай в свою спальню, Сара, — со зловещим спокойствием сказал он. — Будешь там, пока я не позволю тебе выйти. Скоро я поговорю с тобой.

Сара колебалась, словно могла прилюдно пренебречь приказом брата, и встревоженно следила за Черити, которая с трудом поднялась и теперь сидела, сгорбившись и уткнув лицо в ладони. Все же Сара сдвинулась с места и медленно, с неохотой поднялась по лестнице. Миссис Шенфилд удовлетворенно кивнула.

— Ты правильно поступил, — одобрительно сказала она. — Сара совсем отбилась от рук, ее нужно приучать к дисциплине. — Она снова кивнула, на этот раз в сторону Черити. — А что с этой бесстыдной шлюхой? Ты хорошо сделаешь, если выгонишь ее из дома.

— Чтобы она опозорила нас еще больше открытым уходом к своему любовнику? — хмыкнул Джонас. — Нет, мадам, я этого не допущу. Она виделась с Дарреллом Конингтоном в последний раз. — Он подозвал жестом своего слугу. — Стоутвуд, отведи мою кузину в какое-нибудь подходящее место и запри на замок, пока я не придумаю для нее наказания. А вы все идите заниматься делом и не тратьте время в праздных сплетнях.

Дэниел Стоутвуд подошел к Черити, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги. Все еще не оправившись от падения, она беспрекословно подчинилась. Остальные слуги разошлись по своим делам, предусмотрительно храня молчание, пока не оказались подальше от ушей Джонаса и его матери. Сара постояла в раздумье, покусывая губу, на верхней площадке лестницы, где ее не видели находившиеся в холле, потом кинулась бегом по верхнему этажу, спустилась по черной лестнице и выскочила конюшенным двором в парк. Через несколько минут она бежала что было мочи через луг к Дауэр-Хаус. Раскаты грома слышались все ближе, и молнии то и дело сверкали в тяжелых тучах.

Она совсем выбилась из сил, пока добралась до дома Конингтона. В душной жаре влажное от пота платье облепило ее тело. Задыхаясь, путаясь от волнения в словах, она бессвязно выложила Дарреллу и Генри Мордисфорду, что произошло в Маут-Хаус. Молодые люди, однако, без труда ухватили суть, хотя Мордисфорд и удивился слегка, узнав, что Черити провела ночь в Дауэр-Хаус.

— Умоляю вас, сэр Даррелл, скорее! Помогите Черити! — в полном расстройстве закончила Сара свой рассказ. — Неизвестно, на что способен Джонас в таком настроении, и никто, кроме вас, не защитит ее.

— Успокойся, дитя! Я готов ехать, — мрачно сказал Даррелл и взглянул на Мордисфорда: — Хэл, ты со мной?

— Ну конечно! То, что рассказала нам мисс Сара про обращение Шенфилда с моим племянником, дает мне, я думаю, такое право.

Оседлав лошадей, они стремительно поскакали в Маут-Хаус под быстро темнеющим небом. Рассказ Сары поднял в Даррелле неукротимый гнев, а кроме того, в глубине души бился неосознанный страх: как бы не опоздать. Джонас в приступе слепой ярости был способен на любую жестокость, о чем свидетельствовало варварское разрушение Конингтона. Даррелл пришпорил коня, проезжая мимо развалин. Он вспомнил, как однажды летом, много лет назад, наткнулся на Джонаса, жестоко мучившего маленькую девочку, совершенного ребенка. Смуглый растрепанный эльф храбро защищался, но силы были слишком неравны, девочка оказалась беспомощной перед своим мучителем. Насколько различны и в то же время схожи эти два случая — тот, давний, и сегодняшний…

Сара, сидевшая на крупе коня Даррелла, так погрузилась в мысли о судьбе Черити, что забыла бояться за саму себя, а ведь ее могли сурово наказать за то, что она осмелилась позвать на помощь Даррелла. Когда лошадей осадили перед домом, пришлось Хэлу снимать Сару на землю, потому что Даррелл соскочил с седла, начисто забыв о девушке и яростно забарабанил в двери. Он бросился мимо остолбеневшего слуги в холл, Генри и Сара шли следом. В ту же минуту на пороге гостиной возник Джонас — узнать, что за шум. Двое мужчин встретились лицом к лицу впервые за пять лет.

В холле было темно, намного темнее, чем когда Сара бежала из дому. Балки потолка терялись в сумраке, лестница, ведущая наверх, растворилась в потемках, но Джонас Шенфилд без труда узнал вошедшего. Злость его потонула в пучине страха. Он был застигнут врасплох, но, по своему обыкновению, решил прикрыться криком:

— А ты ничуть не растерял своей наглости, Конингтон, раз вторгаешься в этот дом после того, что случилось! Но коль скоро ты приехал, может быть, заберешь отсюда своего сына? Я не намерен дольше предоставлять ему кров.

— Будь уверен, я заберу его. — Даррелл говорил до странности спокойно, и звук его голоса резко контрастировал с истерическими выкриками Джонаса, но то было ледяное спокойствие, разящее, как сталь. — И не только его. Где Черити?

Джонас издал короткий смешок и заважничал. Да, он испытывал животный страх перед Дарреллом Конингтоном, но как только речь зашла о Черити, он оказался на коне. Отец при смерти, Джонас стал главой семейства и приобрел неоспоримую власть над Черити.

— Где бы она ни была, вас, друг мой, это не касается, вы с ней больше не увидитесь. Пусть она грешна, но она остается моей родственницей, и мой долг защитить ее от человека, погрязшего в пороке.

После его слов возникла пауза. Внезапная вспышка молнии на мгновение наполнила холл ослепительным светом, ярко обрисовав двух мужчин, что стояли друг против друга: угрюмый, коротко стриженный пуританин и элегантный кавалер. Элизабет Шенфилд вышла вслед за сыном из гостиной, и ей показалось, что высокая неподвижная фигура Даррелла таит в себе угрозу. Она заторопилась к ним, раздраженно выговаривая любопытному слуге:

— Света, болван! Принеси свечи! Нам что же, высматривать друг друга в темноте только потому, что на часах еще утро?

Ее тон подхлестнул слугу, и он поспешил выполнить приказание, но Даррелла с Джонасом ничто не могло отвлечь от противостояния. Наконец Даррелл проговорил все тем же холодным, устрашающим голосом: