в полете много времени и сил. Но тут пока ничего не поделаешь. Хотя действительно время на это приходится тратить.

Тут возникает вопрос, а может быть, эта борьба за все более длительное выживание человека в невесомости ненужная затея? Ведь можно же создать на кораблях и станциях искусственную силу тяжести. Разговоры о ней идут давно. Помнится, в 1966 году американцы даже проводили полетный эксперимент на орбите: соединяли тросами корабль «Джемини» с ракетной ступенью и раскручивали. Получалась сила тяжести в полтора-два процента земной. Но, по моему мнению, такой эксперимент не имел большого смысла. То, что тяжесть при вращении возникает, известно школьникам. А вот как почувствует себя человек в условиях более значительной искусственной тяжести, если радиус вращения будет не очень велик, менее, скажем, 25 метров, — это еще неясно. Дело в том, что при определенных видах движения в условиях вращения всей системы, как известно из механики, возникают так называемые кориолисовы ускорения. Особенность их в том, что при изменении направления движения меняется и направление этих ускорений. А следовательно, при любых перемещениях в условиях искусственной силы тяжести человек будет испытывать что-то вроде качки. Наземные опыты подтверждают это. Так что жить с искусственной гравитацией будет не очень-то приятно.

В принципе могут быть выявлены оптимальные радиусы и скорости вращения и, следовательно, величина силы тяжести (совсем ведь нет нужды делать ее равной земной), которые будут более или менее приемлемы.

Технически эту проблему решить как будто несложно.

Тросы для создания такой системы — вещь не лучшая. Очень сложно обеспечить постоянную их натяжку, стабилизацию и ориентацию всей системы в пространстве, коррекцию орбиты или траектории. Лучше, чтобы система была жесткой. Например, связи между рабочими объемами могут быть в виде телескопических штанг.

Но может быть и столь любимый художниками-фантастами «бублик». То есть тор, колесо со ступицей и спицами. И станция окажется похожей на то великолепие, которое мы видели в кинофильме: «Одиссея: 2001 год».

Но тут есть еще один важный момент. С постоянно вращающейся станции невозможно вести наблюдение небесных объектов, поскольку астрономические инструменты требуется точно ориентировать в нужных направлениях. При этом нужна очень высокая точность наводки — до нескольких угловых минут, а в некоторых случаях до долей угловой секунды. Невозможно также вести наблюдения поверхности Земли, которые требуют постоянной ориентации, и технологические эксперименты, для которых нужна невесомость.

Главный конструктор ракетно-космической техники академик Сергей Павлович Королев.

Космический корабль «Восток».

В кабине «Востока».

Один из вариантов компоновки космического корабля «Восход-2». Вес корабля 6370 кг. Вес спускаемого аппарата 3050 кг.

Трехступенчатая ракета-носитель «Восток» с пилотируемым космическим кораблем «Восток». С помощью этой ракеты запускались автоматические искусственные спутники Земли «Электрон», «Метеор», «Космос» и космические корабли «Восток».

Инженер Константин Феоктистов. 60-е годы.

Юрий Гагарин и члены будущего экипажа «Восхода» Владимир Комаров и Константин Феоктистов.

Юрий Гагарин и Константин Феоктистов на аэродроме.

«Восход» на Земле. Первые минуты после посадки.

Чтобы летать вокруг Земли, надо крутиться　 на Земле.

Подготовка к полету на невесомость в самолете-лаборатории.

Сергей Охапкин, Михаил Тихонравов (заместители Главного конструктора) и Константин Феоктистов.

Тренировка на катапульте.

Снимок Земли с орбиты «Восхода».

Митинг на космодроме, посвященный успешному завершению полета.

Нас приветствует Москва.

Георгий Береговой, Нейл Армстронг — первый человек, ступивший на Луну, Константин Феоктистов. Ленинград, 1971 год.

Олег Макаров, Валентин Лебедев, Константин Феоктистов, Владимир Аксенов, Виталий Севастьянов, Алексей Елисеев, Владимир Кубасов у орбитальной станции «Салют».

Установка ракеты-носителя на стартовый стол.

Готовится к старту очередной «Союз».

Олег Макаров, Леонид Кизим, Константин Феоктистов. Перед тренировкой на море.

Летчики-космонавты на Красной площади.

Транспортный корабль «Союз Т».

На встрече с молодыми коммунистами Франции в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». 1981 год.

Сделать же вращающейся лишь часть станции — это очень сложная техническая проблема. Нужны гигантские подшипники, трудно реализовать шлюзование из одной части в другую. Кроме того, неподвижная часть будет постоянно испытывать возмущения, и точно ориентировать ее будет очень трудно. И наконец, космонавтам, по моему мнению, будет нелегко функционировать, постоянно переходя из зоны невесомости в зону тяжести и обратно.

По моему мнению, на орбитальных станциях создание и применение искусственной тяжести нецелесообразно. Совсем другое дело в межпланетных полетах. Там скорее всего искусственная сила тяжести будет необходима.

Тогда снова возникают прежние вопросы. Может быть, поиски предела пребывания человека в невесомости не такая уж и актуальная задача? На сегодня вроде бы можно считать освоенным по крайней мере полугодовой цикл работы на станции. Разве этого недостаточно? Зачем нужны более длительные полеты? Не придумана ли задача увеличения их продолжительности искусственно?

Ни в коем случае! Во-первых, нельзя считать полугодовой уровень освоенным. Пока только несколько человек летали по полгода. Это еще не статистика. А вдруг один из десяти или даже из ста человек окажется после такого полета с патологическими изменениями? Ведь этого допустить нельзя. Во-вторых, необходимо найти оптимум в периодичности смены экипажей на борту станции. Даже если он составляет около полугода, то есть уже достигнутый уровень, это не значит, что не нужно совершать более длительные полеты. Итак, одно из двух: или много полугодовых полетов, или несколько существенно более длительных. А вернее всего, необходимо и то и другое. Есть еще одно доказательство необходимости длительных — до года и более — полетов. Представьте себе, что при межпланетном полете вдруг придется отказаться от силы тяжести…

А на станции чем чаще сменяется экипаж, тем менее эффективно она используется. Не так-то просто будет