и несообразности. Далее он переходит к анализу языка и стиля грамоты. «Ну а варварские обороты речи, разве не свидетельствуют они о том, что вздор этот сочинен не в век Константина, а в более поздний век?»{278} В конце памфлета Валла требует, чтобы папа отказался от претензий на светскую власть. Он говорит «о подлости и коварстве римских первосвященников, избравших себе судьей не закон, а войну»{279}.

Валла осознает всю смелость своего выступления. «Я дерзаю выступать против верховного первосвященника, который вооружен не одним лишь мирским мечом, как короли и князья, но мечом церковным»{280}. И в самом деле, антицерковные трактаты Валлы привели его в 1444 г. на суд неаполитанской инквизиции, и только заступничество примирившегося к этому времени с папой Альфонса избавило его от церковной кары.

Лоренцо Валла всегда был «в водовороте кипящей вокруг пего общественно-политической борьбы. Об этом свидетельствуют беспримерный диапазон его критики, его беспощадность, зрелость его метода, принцип свободы мысли как норма, т. е. восстание независимого ума против гнета всякого авторитета…»{281}.

Подлинным последователем Эпикура был менее известный в гуманистических кругах ученый Козимо Раймонди из Кремоны (умер в 1435 г.). Его трактат «Речь в защиту Эпикура против стоиков, академиков (т. е. последователей Платона) и перипатетиков» был написан, очевидно, раньше труда Валлы «О наслаждении». Прежде всего он обрушивается на «бешеных стоиков», учение которых было близко средневековому аскетизму. Раймонди решительно отстаивает единство души и тела и право человека на удовлетворение своих естественных устремлений. «Но если мы состоим из души и тела, почему стоики пренебрегают тем в человеческом счастье, что свойственно человеку…? И почему заботятся о душе и презирают тело, жилище души?» «Природа, — утверждает Раймонди, — создав человека, так усовершенствовала его во всех отношениях… что он кажется созданным исключительно для того, чтобы предаваться любому наслаждению и радости». И Раймонди описывает чувства, дарующие человеку разнообразные удовольствия, перечисляет множество вещей, предназначенных природой преимущественно для его наслаждения. Он приходит к выводу, что «наслаждение есть высшее благо и… ко всему следует стремиться ради него». Богатства, почести, власть — всего этого люди домогаются с той же целью. Но под наслаждением Раймонди подразумевает не только чувственные радости, Удовольствие доставляет и знание, полученное благодаря изучению наук, литературы и искусства. В то же время знание служит «вспомогательным средством для приобретения богатств, благодаря которым мы можем провести жизнь с наслаждением».

Раймонди не сводит наслаждение к пирам, зрелищам, распутству. Добродетель должна служить уздой, сдерживающей страсти; поэтому «для соблюдения его (Эпикура. — М. А.) наставлений и следования им добродетель совершенно необходима»{282}. Раймонди отвергает искаженное представление об эпикуреизме как учении, низводившем людей до уровня животных (а именно в таком виде изображали это учение в средние века теологи и церковные проповедники).

* * *

Воплощением гуманистического идеала всесторонне развитого человека представлялся современникам Леон Баттиста Альберти (1404–1472). Он был математиком, философом, архитектором, теоретиком искусства, музыкантом, поэтом, живописцем. Альберти написал первую грамматику итальянского языка. Его карта Рима способствовала разработке принципов современной картографии. Трактат Альберти о шифрах представлял собой первый научный труд по криптографии (тайнописи). Его комедию «Филодокс», которую Альберти выдал сначала за древнеримскую, приписав ее продуманному им Лепиду, современники сочли античным подлинником. В трактате «Десять книг о зодчестве» Альберти обобщил опыт античного наследия и лучших архитекторов своего времени, провозгласив основой архитектуры «чудесное равенство пропорций»{283}. Поэт Полициано писал о нем: «Так изучил он следы древности, что постиг и представил воочию всю суть зодчества древних, и при этом придумал по только машины, механизмы и многие автоматы, но и удивительные формы зданий»{284}. Сам Альберти говорит: «Не было нигде ни одного хоть сколько-нибудь прославленного произведения древних, в котором я не стал бы тотчас доискиваться, нельзя ли чему научиться»{285}.

Но он не ограничивается простым копированием античных авторов. Суть ренессансного отношения к пим четко выражена в его словах: «Мы не должны действовать словно по принуждению законов, но, учась у них (древних. — М. А.) и привнося вновь изобретаемое, мы должны стремиться стяжать похвалу, равную с ними или, если возможно, еще большую»{286}. Какой же путь избрать для того, чтобы превзойти древних, прийти к новому и лучшему? «Зодчий будет изощрять силы своего ума практикой и трудом, — наставляет Альберти, — весьма важным для успешного усвоения этой науки, и он… добьется самостоятельности и независимости, постигая и изучая, насколько это необходимо, все свободные искусства, так что он не будет лишен в этом деле разнообразной и великой помощи наук»{287}.

Итак, черпать из опыта и наук то, что поможет создать новый архитектурный стиль, — таковы основы его теории зодчества. Он перестроил в строго классическом стиле церковь Сан-Франческо в Римини и фасад церкви Санта Мария Новелла во Флоренции, воздвиг там же палаццо Ручеллаи, принадлежавшего к очень богатому роду. В том же трактате Альберти замечает, что дворцу, расположенному в городе, должна быть свойственна «большая важность», — очевидно, чтобы повысить престиж ее владельца. По-ренессансному звучит у Альберти и описание образцовой загородной виллы, которая должна «всецело служить раздолью и радости»; в соответствии с этим перед виллой «для утехи и пользы будут далеко раскинувшийся цветущий луг, и залитое солнцем поле, и прохладные тени леса, и прозрачнейшие ручьи и речки… Пусть все улыбается приходящему гостю и приветствует его»{288}. Именно такими представляли себе идеальное место встреч и бесед гуманисты.

Большое влияние на развитие живописи оказали размышления Альберти о том, что художник должен подражать природе: «Необходимо, чтобы все движения тела были точно известны живописцам, которые научатся этому у природы»; сила воздействия искусства зависит от того, писал ли художник с натуры. «Поэтому все, что мы собираемся написать, мы будет заимствовать у природы»{289}.

Гуманиста интересует практическое применение наук и в других сферах человеческой деятельности. В своих «Математических забавах» он останавливается на том, как с помощью математики определить вес большого груза, глубину моря и т. д. В соответствии с практическими потребностями времени отношение гуманистов к точным наукам начинает меняться. Если Петрарка нападал на естественные науки, видя в них традиционную сферу интересов схоластов-перипатетиков, резко отграничивая их от гуманистических занятий, то творчество Альбертин являет собой синтез гуманистической философии и зачатков науки нового типа, ибо, разрабатывая теорию искусства, он рассматривает практику как один из источников познания.

Альберти родился в Генуе. Он был внебрачным сыном человека, принадлежавшего к могущественной флорентийской купеческой и банковской семье Альберти, находившегося