Услышав гудок автомобиля, я обернулась и увидела тормозящую рядом машину Тимы. Вот ведь упертый. Я стараюсь как можно меньше с ним соприкасаться, так он… И тем не менее его внимание было приятно. Сев в машину, я сказала:

— Зачем ждал? Я же сказала, уезжай.

— Район тут так себе. А тебя одну оставлять опасно, ты девка бедовая.

— Заботу проявляешь? — усмехнулась в ответ и сама себя укорила за эти слова. Тима, бросив взгляд, ничего не ответил. Через некоторое время спросил:

— С кем встречалась?

— С другом. Поболтали немного.

— Ну-ну, — тон был такой, что я сразу нахмурилась.

— У меня, что, не может быть друзей? — задала вопрос, Тима усмехнулся.

— Ладно, Вик, не распаляйся. Друг так друг.

Я решила промолчать, хотя было что сказать. Тима, видимо, считает, что каждая особь мужского пола, обитающая вокруг меня, это потенциальный любовник? Или слабо верит, что со мной кто-то может дружить? В любом случае, ничего хорошего он точно не подумал. Нет, я конечно, далеко не святая, но все-таки как он умудрился сформировать обо мне настолько неправильное мнение? Есть у меня друзья, вон Пашка и Ванька хотя бы. А то, что здесь никого… Ну так сложилось, никто мне был не нужен, вся жизнь крутилась вокруг Артема. А потом было уже не до друзей-подружек.

«Надо возвращаться к жизни», — подумалось вдруг, я скривила губы в горькой усмешке. Что есть жизнь? Я могу сколько угодно жить правильно, так, как все вокруг, только принесет ли мне это счастье? Буду ли я чувствовать, что живу?

Погрузившись в свои мысли, не заметила, как мы добрались до дома. Точнее, Тима остановился как обычно за пару кварталов.

— Спасибо, — я заставила себя взглянуть на него, тут же поймав серьезный взгляд в ответ, смутилась, принимаясь отстегивать ремень безопасности. То ли я слишком разнервничалась, то ли его заклинило, но он упорно не поддавался. И тут Тима, перегнувшись через меня, аккуратно убрав мою руку, легко его вытащил. Я бы, наверное, чувствовала себя полной дурой, если бы вообще могла чувствовать в эту секунду. Потому что Тима был так близко… Я слышала, как щелкнул замок, как ремень с легким шуршанием начал уходить, а сама смотрела в эти глаза. Видела, как меняется Тимин взгляд, как глаза становятся темнее, и от этого внутри начал сворачиваться клубок удовольствия, а в груди наступила нехватка воздуха.

Тима, опустив взгляд на мои губы, сжал челюсти и, быстро вернувшись на свое место, сказал, не глядя на меня:

— Иди, Вик, — я замешкалась, а он повторил, — иди.

Из машины выскочила пулей и понеслась в сторону дома. Сердце билось, как сумасшедшее, только вовсе не от быстрой ходьбы. Я хотела, чтобы он меня поцеловал, чтобы не отстранился… Но Тима все сделал правильно, он все-таки взрослый мужчина, умеет держать себя в руках. А вот я нет. И поэтому в который раз повторяю себе: беги от него подальше, Вика.

Катька выглядела приемлемо, хотя и немного бледновато. Поедала, лежа в постели, салат из свеклы с чесноком и майонезом.

— Больше ничего не лезет, — пожаловалась мне.

— А то, что скоро полночь, тебя не смущает? — улыбнулась я, скрещивая руки на груди, Катька хмыкнула в ответ. — Как в школе?

— Ничего. Стараюсь улизнуть при первой возможности.

А раньше она там сутками торчала. Когда мама жива была. Видимо, возвращаться домой не особенно хотелось. Я смотрела, как она ест свой салат, и думала, что не все так плохо. Да, Тима на ней не женится, они даже вместе не будут, но и одна она не останется. Родит себе малыша… Как мать родила себе ее. Надеюсь, все-таки не так. Катьке должно хватить ума стать для своего ребенка хорошей матерью. А Тиме — хорошим отцом.

— Кать, ты папу помнишь? — спросила ее, сестра поперхнулась и закашлялась. Да уж, я мастер по таким вопросам.

— Ты с чего вдруг? — спросила, настороженно глядя. Я пожала плечами.

— Не знаю. Иногда думаю, если бы отец жил с нами, а не шатался по стране, пока не сложил голову, все могло быть по-другому.

Катька, опустив глаза, смотрела на одеяло.

— Я его плохо помню, — сказала, наконец, не поднимая взгляда, — он появлялся редко и ненадолго. И особенно мной не интересовался. Мне кажется, он приезжал за тем, чтобы пересидеть какое-то время. А у нас вроде как жилье, за которое платить не надо.

— Почему они не развелись, почему мать не вышла замуж или не нашла себе кого-то?

Катька принялась теребить край одеяла руками.

— Не знаю. Мы с ней это не обсуждали. Может, отец не давал развод? Надо же алименты платить… Может, еще причины были.

Кивнув, я развернулась, чтобы пойти к себе, и наткнулась взглядом на стоящую на шкафу коробку с мамиными вещами. Что там вообще? При жизни мне было запрещено лазить по ее ящикам и полкам, а после смерти Катька так резво подчищала территорию, что я даже не увидела содержимого. Посмотрела бы прямо сейчас, да только сестра слишком нервничает, когда разговор заходит о матери. Лучше потом, в выходной, когда она будет в школе.

В выходной, наступивший через день, про коробку я благополучно забыла. Сначала дрыхла до обеда, отсыпаясь после рабочих смен, а потом подумала: неплохо бы скататься в качалку и найти Захара. Тем и занялась.

Качалку я нашла быстро, Славка хорошо описал ее местоположение. Правда, выглядела я там совсем неуместно. Маленькое помещение, разделенное на две комнатушки, забитое тренажерами. В одной висело зеркало и было немного больше пространства, чтобы тягать штангу. Воздух пропитан запахом пота, несмотря на дневное время, люди были. Одни мужчины. На меня посмотрели, мягко говоря, с удивлением, мол, каким ветром ее сюда занесло?

— Здравствуйте, — улыбнулась я, — я ищу Захарова Митю.

Ну не повернулся язык назвать парня по прозвищу. По крайней мере, мне казалось, что в моем исполнении это прозвучит глупо.

Мужчины переглянулись, ответил мне молодой парень, не переставая тягать гантели.

— Захара сегодня не будет.

— А где его найти, не знаете?

— Дома, наверное, — пожал тот плечами, — отсыпается. Он вчера вроде как собирался баблом разжиться, так говорил, по крайней мере, значит, набухался. А теперь отлеживается…

— А вы не подскажете его адрес? — не веря в успех, все же спросила я.

— Ой, это вон спросите Палыча, который штангу тягает в соседнем зале.

Палыч оказался мужиком лет пятидесяти пяти, невысоким, коренастым и очень накачанным.

— Вот бабы, — покачал он головой, — дался вам этот Захар… Он тебе рад будет? А то потом придет жаловаться, что я его адрес раздаю.

— Да я по деловому вопросу, про нашего общего приятеля расспросить хотела.

Палыч, немного поглазев, все же сказал: