Грека с позором свели с патриаршего двора и заточили в Чудов монастырь.

Наступила пора междуцарствия. «Почал (начал) на Москве мятеж быти во многих боярех, — записал современник, — а захотели многие на царство». Бояре, отметил автор польского Дневника, «в то время большую власть имели, нежели сам царь».

Одна дума могла решить, кто займет опустевший трон.

Но Лжедмитрий I оставил после себя на редкость многочисленную и неоднородную по составу думу. Бок о бок с законными членами в думе заседали вчерашние «воровские» бояре. Две думы никак не могли прийти к соглашению о приемлемом для всех кандидате.

Князь Василий Шуйский рисковал головой, возглавив заговор против «непобедимого императора». Он одержал верх и намеревался занять трон по праву победителя. Но у него немедленно нашлись соперники, не ударившие палец о палец для низложения «вора» и еретика.

В летописи можно найти рассказ о том, что после переворота дума выбрала двух кандидатов — бояр Ф. И. Мстиславского и В. И. Шуйского. Их вывели на Красную площадь и спросили народ, кто из них достоен занять царский трон.

Это скорее легенда.

Участники заговора еще при жизни Отрепьева должны были подумать о царском избрании. В то время руководители интриги предложили царский трон королевичу Владиславу. Гонец Безобразов в тайной беседе передал предложение бояр Сигизмунду III.

Кандидатура Владислава могла бы удовлетворить соперничавшие группировки. Но влияние польской партии в Думе было подорвано внешними и внутренними обстоятельствами.

Бесчинства наемного войска Юрия Мнишека и последовавшие затем народные волнения, сопровождавшиеся избиениями поляков, привели к тому, что идея передачи трона иноверному королевичу утратила привлекательность?) Ситуация в Польше изменилась, и боярам нетрудно было отказаться от своих обещаний королю. Борьба с оппозицией в Польше поглощала все силы Сигизмунда III, и Москве не приходилось опасаться вооруженного вмешательства извне.

Шуйские отказались от ориентации на Польшу, как только вступили в борьбу за российскую корону.

Боярская дума так и не смогла принять согласованного решения. Избрание главы государства было исключительной прерогативой аристократии, поэтому невероятно, чтобы члены думы согласились предоставить последнее слово народу — «черни».

Осведомленный современник Авраамий Палицын утверждал, что инициатива избрания Василия Шуйского принадлежала «малым неким от царских палат», то есть младшим членам думы, которые действовали вопреки воле главных вельмож. Дьяк Иван Тимофеев прямо на-1 звал имя человека, более всего способствовавшего успеху Шуйских. То был окольничий Михаил Татищев, один из руководителей заговора против Лжедмитрия I. Татищевы сделали карьеру в опричнине. Они помогли взойти на трон Борису Годунову. Теперь им пригодился полученный опыт.

По инициативе Михаила Татищева сторонники Шуйского собрались на его дворе и после недолгого совещания объявили об избрании князя Василия на трон.

Иван Тимофеев желчно бранил Шуйского за неприличную поспешность. Боярин князь Василий, писал Тимофеев, воцарился так поспешно, как только позволили «скорость» и проворство Михалки Татищева.

Избирательной кампании Шуйского недоставало размаха и блеска, характерных для кампании Бориса.

В пользу Годунова выступил патриарх Иов. К моменту воцарения Василия русская церковь лишилась главы. В пользу Шуйского деятельно агитировал крутицкий митрополит Пафнутий. Но в официальной иерархии он занимал далеко не первое место.

Автор польского Дневника — слуга Мнишека записал 19 мая: «Другого царя избрали… На этом избрании было очень мало бояр и народа… Царя сразу представили миру».

На подворье Шуйских собрались братья претендента — бояре Дмитрий и Иван, их племянник — князь Михаил Скопин, другие бояре, окольничий Иван Крюк-Колычев, несколько Головиных (они первыми получили от Василия думные чины), некоторые из московских купцов. Неясно, были ли приглашены бояре князья Голицыны. Во всяком случае, они открыто не выступали против кандидатуры Шуйского и вскоре вошли в его Ближнюю думу.

Собравшиеся составили два кратких документа: крестоцеловальную запись князя Василия и текст присяги, «по которой записи целовали бояре и вся земля».

Некоторые историки сравнивали крестоцеловальную запись Шуйского от 19 мая 1606 г. со статьями Великой хартии вольностей, обеспечивавшими правосудие каждому свободному человеку в Англии. В. О. Ключевский считал запись актом, ограничивавшим власть самодержца в пользу бояр. Однако С. Ф. Платонов оспорил такую оценку.

По традиции Боярская дума являлась высшей судебной инстанцией в государстве. Грозному пришлось ввести опричнину, чтобы узаконить произвольные опалы и конфискации. Запись Шуйского символизировала возврат к традиционной системе управления.

Царь Василий отказался от права бессудной царской опалы и клятвенно обещал, что никого не казнит смертью, «не осудя истинным судом с бояры своими». Опалы вели к переходу родовых земель в казну, что никак не устраивало аристократию. Дума добилась четкого указания на то, что без боярского суда царь не мог отобрать вотчины, дворы и пожитки у братьев опальных, их жен и детей. «Черных торговых людей» царь мог казнить без бояр «по суду и сыску». Но и в этом случае казна лишалась права отбирать дворы, лавки и «животы» (имущество) у жен и детей опального человека. Шуйский обещал не слушать наветы, строго наказывать лжесвидетелей и доносчиков, дать стране справедливый суд.

Самозванец предпринял попытку в обстановке гражданской войны возродить неограниченную самодержавную власть, не возвращаясь к опричнине и массовым репрессиям. Финал был трагическим. Шуйский не желал разделить участь Растриги, и ему поневоле приходилось учитывать его опыт. В этом и крылась причина того, что князь Василий упорно настаивал на составлении ограничительной крестоцеловальной записи.

Шуйскому пришлось пожертвовать некоторыми правами, присущими самодержавной власти в том ее виде, который придал ей Грозный. Фактически князь Василий взял на себя обязательство править царством вместе с аристократической Боярской думой.

Бояре и князья церкви многократно судили Василия Шуйского как изменника. При царе Федоре князь Василий был сослан в ссылку по их приговору, при Лжедмитрии I осужден на смерть. В царствование Бориса члены думы не раз оскорбляли Шуйского в угоду государю, а Михаил Татищев (будущий угодник князя Василия) дошел до «рукобития» — публичных пощечин опальному боярину.

Князь Василий клялся, что не будет «мстить» боярам за старые обиды и включил обязательство в запись от 19 мая 1606 г.

Отказ от «мести» связал руки Шуйскому. Само понятие мести, фигурировавшее в крестоцеловальной записи, получило самое широкое толкование. Практика думских назначений показывает, что после воцарения самодержец — великий государь и царь Василий Иванович, как правило, не мог отобрать боярские чины даже у тех лиц, которые получили чин из рук «вора» и скомпрометировали себя в наибольшей мере. Сохранив высшие думные чины, бояре, естественно, сохраняли и земельные владения, пожалованные самозванцем.