Бурлящая бездна молчала.

— Ответь мне, жрец! — не успокаивался медведь.

Но сколько бы вопросов ни выкрикивал странник, ни на один из них голос жреца не отзывался, окончательно сгинув во тьме.

***

Сарвилл вновь был готов поклясться, что проспал целую ночь или день, но, едва бросив взгляд на отданную ему магистром вещь, увидел, что нисколько времени не утекло. Песок все так же медленно пересыпался в часах, словно исчезая на самом дне сосуда.

— Бездна! — выругался странник и принялся наматывать круги по комнате, размышляя над магическим предметом.

Как бы он ни старался, ни одного вывода не пришло ему в голову, и он стал просто жить так, как жил все это время, надеясь, что упрямые часы в конце концов сдадутся.

Время тянулось бесконечно. Щетина на его лице несколько раз успела превратиться в бородку и вновь оставить на своем месте лысую грубую мужскую кожу. Его способности творить магию многократно возросли от постоянных тренировок, а руки стали тверже от физических упражнений. При этом солнце и луна за окном продолжали жить своей жизнью, восходя на небеса и спускаясь с них в привычной им манере.

Однажды странник совсем отчаялся и, схватившись за голову, просил, чтобы магистр услышал его и направил сломавшийся предмет, который должен был считать часы, но считал, казалось, годы. За все время с момента появления вещицы пересыпалась едва заметная пятая часть содержимого, а таких поворотов должно было быть три. А если они будут тянуться еще дольше? Что, если это очередная попытка протянуть время, чтобы воспользоваться моей силой?

Подпитываемый яростью изнутри и нестерпимым желанием свободы, он принялся крушить все вокруг, как уже делал это однажды. Картины, свечи, книги, стулья, подушки, одеяло и другие предметы летали по комнате в надежде встретить преграду на своем пути и наконец упасть на пол в поисках покоя. Лишь отданные магистром часы стояли неподвижно на прикроватной тумбе, потому что взбешенный узник боялся потерять уже прошедшее время, продлив тем самым срок своего заключения.

Через некоторое время загнанный абсолютным бессилием в угол комнаты Сарвилл сел, опершись спиной на стену, и тяжело задышал. Ему под руку попал подсвечник, который тут же полетел в сторону открытого окна, но врезался во что-то прозрачное, преграждающее путь наружу. Вслед за подсвечником полетела книга, но остановилась на том же месте и накрыла собой брошенный прежде предмет.

Странник нащупал следующую книгу, но, прежде чем кинуть ее вслед за первой, мимолетно прочитал название — «Наказание за свободу». Фраза показалась ему интересной, и он никак не мог понять, почему не заметил такую вызывающую обложку раньше. На ней был изображен череп, лежащий в груде костей посреди пустыни, а палящее солнце садилось за горизонт, освещая холмы из песков красным светом.

Спешить было некуда, поэтому медведь раскрыл произведение неизвестного автора где-то на середине в надежде уловить именно ту фразу, которая заставит его прочитать книгу целиком.

Цифры внизу страницы гласили — сто пятнадцать. А предложение, с которого глаза странника побежали по тексту, начиналось со слов: «И осознал он добродетель свою и смирился с судьбой своею. И только тогда лютые звери расступились пред ним и встали на защиту его, помогая творить предназначение и всякое благо, для творения которого он был рожден…»

Сарвилл не замечал, как перелистывал страницу за страницей, упиваясь историей, которую кто-то когда-то положил на эти листы. Автор повествовал об эльфе-отступнике, судьба которого показалась ему близкой и поучительной. Он невольно перекладывал события и решения, происходящие в книге, на свою жизнь и понимал, как был глуп. «Наказание за свободу» учило его, сбивало пелену с глаз и помогало начать мыслить, как мыслит мужчина, но не мальчик.

Когда он дочитал до последней страницы, за окном все так же висело солнце. Медведь утомленно выдохнул, увидел еду на столе и, обессиленно шагая, уселся за трапезу. Во время ужина он продолжал размышлять над прочитанным, дивясь самому себе и истории главного героя. Как много мудрых фраз он вынес, прочитав книгу лишь с середины, как многому он научился и насколько много познал. Книги действительно даруют мудрость, подумал он, и, задумавшись, даже перестал есть.

В этот момент взгляд странника совершенно случайно упал на часы, которые дал ему магистр и про которые он благополучно забыл, погрузившись в выдуманный мир. Сарвилл не поверил собственным глазам, когда увидел, что песок внутри сосуда своей значительной частью пересыпался вниз. Он подошел ближе, присмотрелся и еще раз убедился в том, что не бредит галлюцинациями.

Воодушевившись появлением заветного выхода из бесконечного лабиринта, в котором он просидел столько времени, странник откинул всю еду в сторону. Подняв разбросанные книги с пола, он принялся читать их одну за другой, предполагая, что наконец разгадал секрет магической вещицы. И чем больше страниц он переворачивал, тем быстрее сыпался песок. Теперь ему казалось, что песчинок в часах ровно столько, сколько страниц в книгах, которые находятся в его комнате. Поэтому, погружаясь в истории о рыцарях, магах, народах человеческих, эльфьих и гномьих, он даже не поднимал взгляда на ключ, что должен будет отпереть дверь из его тюрьмы.

Медведь узнал историю Неймерии с тех самых пор, как на материк прибыл Генор Уйлетан. Узнал невероятное количество фактов о гномах и Священном Камне, которому они поклоняются до сих пор, но, дочитав до истории эльфов, он больше не мог думать ни о чем другом, кроме как о народе, познавшем великую силу магии, жертвующем собой для блага мира на земле и сохраняющем в недрах своих поселений самое великое волшебство, о котором никак нельзя узнать человеку — существу, способному принести конец миру с таким оружием в руках.

Сарвилл засыпал, глядя на тексты, просыпался, когда очередная книга выпадала из ослабевших рук прямо на лицо и тотчас будила его. Зачитавшись какой-нибудь историей, забывал поесть оказавшиеся на столе мясо, фрукты, овощи и даже отказывался от вина, которое также появлялось из ниоткуда, но прежде всегда было желанным напитком. Волосы на его подбородке, щеках и голове вовсе принялись жить своей жизнью, отрастая все длиннее и длиннее, извиваясь, словно морские водоросли, лишь иногда прижимаясь друг к другу, когда позабывший обо всем медведь приглаживал их сальными, пропитанными пылью со страниц темными сухими пальцами.

И вот последняя история под названием «Кинжал Судьбы» под авторством Ирика Безумного закончилась, и сердце медведя стало биться чаще. Он знал, что сейчас ему придется поднять глаза на песочные часы. Это одновременно радовало и сеяло внутри него такой страх, от которого холодели ладони и пересыхало во рту.

Сарвилл уже переворачивал магический предмет трижды и был уверен, что движется в правильном направлении. Сейчас оставалось лишь взглянуть на сосуд и увидеть, как все его содержимое томится на дне заколдованного предмета, и в этот самый момент, по его мнению, невидимая защелка должна будет издать заветный звук и двери смогут распахнуться. Но он медлил.