Шорох был совсем близко: кто-то стоял по другую сторону двери и внимательно прислушивался.

– Дима! – позвала я. – Не бойтесь. Мне просто нужно с вам поговорить. Ненадолго.

Блеснул глазок: на меня смотрели, изучали, вглядывались.

– Дима! Открой мне, пожалуйста.

После недолгого колебания дверь открылась. В проеме показался глаз, небритая щека и засаленная футболка.

– Чего? – уставился на меня глаз. – Вы кто?

– Может, ты впустишь меня?

– А зачем?

На секунду я растерялась.

– Поговорить.

– Мне с вами разговаривать не о чем.

– Дим! Я прошу тебя!

Он сделал движение, намереваясь захлопнуть дверь. Разгадав его нехитрый маневр, я вовремя поставила ногу в образовавшуюся щель и навалилась на дверь всем своим телом. От моего неожиданного напора дверь распахнулась, и я чуть не влетела в коридор.

Дима отлетел к противоположной стенке коридора. Тусклый свет лампочки освещал старую мебель, вешалку с подставкой для зонтов и прямоугольное зеркало, в котором отражалась я во весь рост.

Воздух в квартире был спертым, как будто в ней не проветривали несколько дней: такой устойчивый запах холостяцкой квартиры, где еще намешан аромат нестиранных носков, пива и крепких сигарет.

Дима по-прежнему стоял, привалившись к стене, как будто без нее он не мог самостоятельно стоять, и она была необходима ему в качестве подпорки. У него были светлые волосы чуть ли не до плеч, нос с легкой горбинкой и холодные серые глаза. Одет он был в бледно-голубую футболку с надписью «Манчестер Юнайтид» и черные спортивные штаны, расширявшиеся книзу наподобие восточных шаровар. Присмотревшись, я поняла, что он сильно пьян, хотя и пытается скрыть это изо всех сил.

– Чего? – грубоватым голосом спросил Дима. Ему было не больше двадцати пяти лет, и чем-то он напоминал мне нашкодившего подростка.

– У меня есть к тебе разговор. На кухню пройти можно?

– А я приглашал?

– Нет. Но на правах незваного гостя я туда пройду. И тебе советую.

– И откуда ты только свалилась на мою голову? – в его голосе послышалась легкая патетика. Я поняла, что, как и большинство молодых людей, Панин не очень-то церемонится с другими и особой стеснительностью не страдает.

– Оттуда.

– Исчерпывающий ответ, – усмехнулся он.

– Какой есть.

– Слушай, ты не очень-то. А то могу и милицию вызвать за незаконное вторжение на чужую территорию.

– Вызывай. Если хочется провести остаток дня и всю ночь в вытрезвителе. А я скажу, что я твоя сердобольная коллега, которая приехала навестить заболевшего сослуживца. Чем крыть на это будешь?

Дима махнул рукой.

– Пиво есть? – спросил он без всякого перехода.

– Пива нет.

– Не сбегаешь?

– С какой стати?

– С такой, что без него разговора не получится.

Аргумент был железный. Но я не хотела оставлять Панина одного. Мало ли что… – свербила мозг неприятная мыслишка. После покушения на меня около дома, а потом в лифте мне всюду мерещились враги.

– У тебя наверняка в холодильнике батареи пива стоят.

Он ухмыльнулся.

– Ты всегда такая ясновидящая или только сегодня и только со мной?

– Всегда. Я оставлю тебе денег на пиво. Но сейчас и не пытайся выманить меня из дома. К тому же я ваших местных окрестностей не знаю и могу проплутать долго.

После недолгого раздумья он обреченно махнул головой.

– Ладно. Принеси бутылочку пива из холодильника. Я буду в комнате.

Придерживаясь рукой за стенку, Панин скрылся в комнате. А я побрела на кухню за пивом. Здесь было не повернуться. Холодильник стоял в углу, на нем высился телевизор и ваза с сухими цветами. В холодильнике я обнаружила три бутылки и, взяв одну, открыла ее с помощью открывалки, которую я после недолгих поисков нашла в ящике стола.

Панин лежал на диване и слегка постанывал. Его глаза были закрыты, руки сложены на животе.

Комната, как и все в квартире, была в запустении. Везде лежали вещи, словно гардероб был мал или было лень туда складывать. Под моими ногами валялась тряпка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рубашкой с короткими рукавами.

– Эй! – позвала я его. – Тебе действительно плохо или ты придуряешься?

– Плохо.

– Пить меньше надо.

– Пиво принесла?

– Вот оно.

Я протянула ему бутылку, взяла стул, предварительно сбросив с него вещи, и придвинула его к дивану.

– Может, теперь познакомимся?

– Я вас не приглашал, – пробормотал он, делая глоток пива.

– Каюсь. Не отправила предупреждение о своем визите в электронном или письменном виде. Меня зовут Маргарита.

Кадык его судорожно подрагивал, спутанные волосы падали на лицо, и он их не поправлял.

– Дима. Вы уже знаете мое имя. Дим. Я к тебе по очень важному делу. Я насчет Людмилы Писаревой.

Кадык сильно дернулся, и Дима сел на диване, чуть не захлебнувшись пивом.

Он закашлялся и приложил кулак ко рту.

– По спине постучать? – осведомилась я.

Панин отрицательно покачал головой.

– Как хочешь. – Я поудобнее уселась на стуле и еще раз окинула парня взглядом. Похоже, что пил он уже не первый день…

Он откашлялся и встал с дивана, прошествовав мимо меня. Я слышала, что он открыл дверь в ванную и умывался там. До меня доносился плеск воды и звучное фырканье. Очевидно, он не закрыл дверь, и мне было слышно все, как это и бывает в современных домах, где потрясающая звукопроницаемость, как будто бы стены созданы из тонкой бумаги.

Панин вернулся в комнату. Теперь он облачился в черный халат с золотыми драконами. Светлые волосы были мокрыми на концах и немного завивались.

– Что вы хотели?

Он больше не стал ложиться на диван, а взял еще один стул, освободил его от джинсов и сел в противоположном от меня углу, скрестив руки на груди.

– Я была немного знакома с Людой Писаревой. Она сказала, что ты отвечал за информационную безопасность клуба.

– Положим, так. И что?

– Мне нужно получить от тебя некоторые сведения.

– Сведения? – переспросил он неестественно высоким голосом. – Какие сведения?

– Я ищу одного человека. Михаила Кочкина. Он ходил в клуб, а потом исчез. – Я кашлянула в кулак. – В первый день Нового года. Я думаю, его исчезновение как-то связано с этим клубом. Кроме того, убита его любовница Анна Ермолаева.