Может показаться парадоксальным, что именно религия стала тем мотивирующим фактором, который помог Джеймсу родиться заново и, если брать шире, подтолкнул его к участию в борьбе за гражданские права. Но не все так просто — ведь у него и других лидеров движения за гражданские права были все основания думать, что Господь невзлюбил их, что ему не было никакого дела до их участи или что он вовсе не существовал. Разве не был этот несправедливый мир творением Бога? Как мы увидим позже, далеко не каждый переживший травму религиозный человек остается столь же непоколебим в своей вере, как Джеймс. Но на него и его соратников теракты в церкви, суды Линча и преступления на почве расовой ненависти производили необыкновенный эффект: сила веры превращала энергию боли в искреннюю надежду на перемены. Казалось, даже когда логика наводила на мысли об обратном, вера помогала людям справляться с тяготами и поддерживала в них стремление к лучшему. Вера давала им мужество открыто, не дрогнув, взглянуть в лицо расовым предрассудкам и задать вопрос: «Что дальше?» Это мужество в сочетании с уверенностью в собственной способности изменить ситуацию к лучшему и есть та самая обоснованная надежда, о которой шла речь во второй и третьей главах.

Вера — благо, во всяком случае в жизни Джеймса это было именно так. Но мы все слышали о людях, для которых увлечение религией переросло в болезнь — вера мучает их, изнуряет чувством вины или заставляет ополчиться против собственных друзей. Тут-то и возникает второй вопрос: всегда ли вера — благо?

Однажды в 1959 году, когда реформы в области гражданских прав захлестнули всю территорию США, одиннадцатилетний мальчик по имени Майкл Бусси спешил на велосипеде в публичную библиотеку в городе Риверсайд в Калифорнии, отчаянно мечтая о переменах несколько иного характера. Накануне его товарищи-пятиклассники обнаружили, что Майкл был не совсем обычным мальчиком. После этого они стали обзывать его словом, которое звучало отвратительно. Он не понимал его значения, но было ясно, что это ругательство. Порывшись в библиотечном каталоге, он остановился на карточке со ссылками на книги о гомосексуализме — они все стояли на полке с табличкой «Психопатология». «Боже мой, — подумал он, — это все не выдумки». Это слово наконец-то объясняло, почему его все время тянуло к другим мальчикам в школе.

Этот момент стал поворотным для Майкла. Система ценностей, в которой он воспитывался, внушала ему, что его влечение противоестественно, что он болен и что, если придерживаться максимально строгой интерпретации библейских текстов, гомосексуализм является греховным извращением. В церкви, куда он ходил, открыто о гомосексуализме не говорили, но даже в этом юном возрасте у Майкла уже сформировалось четкое представление о последствиях, которые он может иметь для его души. «Если ты не придумаешь, как это преодолеть, — говорил себе Майкл, — тебя ждет все то, что описывается в Библии. Первое послание к Коринфянам, глава шестая, стихи с девятого по одиннадцатый, — цитирует Майкл по памяти. — “Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи… ни мужеложники… Царства Божия не наследуют”[11]».

Со временем он возненавидел свои романтические чувства к другим мужчинам, но мысль о невозможности быть любимым повергала его в ужас. Не желая обрекать себя на жизнь в одиночестве, так называемое «моральное разложение» и вечные муки, он вступил на путь исправления, тщетно пытаясь сделать из себя гетеросексуала. Решив бороться со своей «болезнью», Майкл провел долгие годы в упорных попытках добиться результата.

На первом курсе колледжа он вызвался работать волонтером на горячей линии экстренной психологической помощи при христианском центре «Мелодиленд». «Иногда звонили люди и шепотом говорили: “Со мной что-то не так, но рассказать об этом я не могу”, — вспоминает Майкл, — и я прекрасно понимал, что они имеют в виду». Выход казался простым: если ты христианин, ты не можешь быть гомосексуалистом. И если ты думаешь иначе, значит, тебя обманул Сатана. «Никто не может быть по-настоящему гомосексуалистом, — убеждал себя и своих собеседников Майкл. — Нужно много молиться и ждать, и тогда все эти чувства исчезнут».

Видя его успехи в качестве оператора телефона доверия, руководство христианского центра «Мелодиленд» привлекло Майкла к созданию первой миссионерской организации специально для работы с геями. В основе разработанной им вместе с другими сотрудниками центра так называемой «переориентирующей» или «репаративной» терапии лежало сочетание пошаговых программ (состоящих из 12 шагов), психотерапии, изучения Библии и молитв. «Мы думали, что гомосексуализм является выражением неудовлетворенных потребностей, — вспоминает Майкл. — Если люди удовлетворят эти потребности способом, который в большей степени отвечает представлениям о духовном здоровье, то со временем нечистые чувства должны сойти на нет. Вера и непрестанная молитва — вот залог успеха. Если облегчение не наступает, то это потому, что вы недостаточно искренне верите или у вас есть неисповеданный грех, который не дает вам приобщиться к Божьей благодати». Эти рассуждения отчасти напоминают движущуюся по кругу логику сторонников позитивного мышления, о которой шла речь во второй главе. Теперь Майкл признает, что, как и в случае с парадоксом позитивного мышления, эта идея часто приводила к усилению чувства вины, депрессии и ненависти к себе у тех самых людей, которым он пытался помочь. «Подразумевается, — говорит он, — что ты, скорее всего, не настоящий христианин».

В сентябре 1976 года церковь провела симпозиум для групп поддержки экс-геев, на котором было принято решение объединить усилия в рамках организации, получившей название Exodus International. Этот день мог бы стать днем триумфа для Майкла, если бы не одно трагическое обстоятельство. Став одним из основателей и руководителей Exodus, он постепенно обнаружил, что программа по смене ориентации, которую он помог разработать для других, самому ему не помогала. Более того, в поведении некоторых из его подопечных начали проявляться тревожные симптомы. Один нарочно свернул с дороги, чтобы его автомобиль угодил в дерево. Другой, впав в отчаяние из-за неспособности измениться, изуродовал гениталии лезвием бритвы и залил раны средством для прочистки труб. Многие, не выдержав тяжести вины и ненависти к себе, все бросали и навсегда уходили из жизни Майкла. О таких он говорил, что они «скрылись в неизвестном направлении».

В течение нескольких лет после того, как Майклу стало известно об этих пугающих последствиях, среди специалистов по психиатрии разгорелся жаркий спор об эффективности терапии, направленной на коррекцию сексуальной ориентации. Хотя дискуссия продолжается и по сей день, большинство исследователей не разделяют мнение о действенности такой терапии, указывая на множество серьезных методологических просчетов и ошибок в этой области. В 2008 году Джулианна Серович, профессор и декан факультета человеческого развития и науки о семье Университета штата Огайо, совместно с коллегами провела систематический анализ 28 научных исследований, посвященных переориентирующей терапии. В своей статье в Journal of Marital and Family Therapy они пишут о научной недостоверности результатов этих исследований, обусловленной «отсутствием теоретической основы, отсутствием единого подхода к определению и оценке сексуальной ориентации, ограниченностью выборки, игнорированием лонгитюдного метода и неучетом различий между полами». Опасения Майкла насчет правильности того, что он делал со своими подопечными, подтвердились, когда ряд организаций, включая Американскую психологическую ассоциацию, Американскую психиатрическую ассоциацию, Американскую ассоциацию консультирования, Американскую ассоциацию школьных консультантов, Национальную ассоциацию школьных психологов и Национальную ассоциацию социальных работников, начали проводить политику отказа от терапии, направленной на изменение сексуальной ориентации, на том основании, что гомосексуальность не является психическим расстройством, а значит, не может быть «вылечена» и не требует никакого «лечения».