они арестовать Григория попытались. Но их меньше оказалось, и они заперлись в полковой канцелярии.

— Сколько их там?

— Несколько офицеров и три десятка солдат.

— Ерунда, с ними легко будет справиться.

Барятинский передёрнул плечами.

— Только прошу, Константин Платонович, постарайтесь не доводить до крови. Очень дурно выйдет, если гвардия начнёт своих убивать.

По взгляду князя было видно — он беспокоится, что я не буду разговаривать и просто уничтожу непокорных гвардейцев. Да уж, специфическая у меня репутация сложилась. С другой стороны, такая слава охраняет не хуже сторожевых контуров Таланта. А гвардейцев, оставшихся верными Петру, я в любом случае собирался посадить под замок. Ссориться с их семьями будет себе дороже, пусть Екатерина потом решает, что с ними делать.

— Сделаю всё, что смогу, Фёдор Сергеевич. Что в остальных полках?

— Измайловцы и семёновцы на нашей стороне, с ними никаких проблем не возникло. Арестовать пришлось только одного дурака, чтобы его свои же не побили.

— Очень хорошо. Я правильно помню, что мы как раз будем проезжать мимо Измайловского полка?

Барятинский кивнул.

— Тогда с него и начнём.

С проблемным Преображенским полком я решил разобраться чуть позже. Сначала надо обеспечить Екатерине охрану, а измайловцы и семёновцы отлично для этого подойдут.

* * *

Казармы измайловцев располагались как раз на въезде в Петербург, мимо никак не проедешь. Часовому у ворот оказалось достаточно увидеть Барятинского в офицерском мундире, чтобы он сразу поднял полосатый шлагбаум и пропустил нас, не задавая никаких вопросов.

Над пустым плацем звонко разлетелись стук копыт лошадей и грохот колёс. Десяток солдат, стоявших перед казармой, с ленивым интересом разглядывали нашу кавалькаду и вели себя так, словно никакого переворота и не было.

— Фёдор Семёнович, а вы уверены, что измайловцы на нашей стороне? — спросил я. — Их точно предупреждали?

Барятинский хмыкнул с лёгким снобизмом.

— Посмотрите, Константин Платонович. Видите? Они тоже переоделись в прежние мундиры! Значит, полк однозначно за Екатерину Алексеевну.

Он оказался прав на все сто. Едва императрица вышла из дормеза, как солдаты пришли в неописуемый восторг.

— Матушка!

— Императрица!

С криками они кинулись к Екатерине, окружили и принялись целовать ей руки, платье, падали на колени с безумным счастьем на лицах. Один из солдат схватил барабан и с совершенно очумелым видом начал бить тревогу. Тут же из казарм повалили другие измайловцы, и я буквально оглох от криков и восторженных воплей. Кажется, весь полк был здесь — солдаты и офицеры запрудили плац.

Возле Екатерины началось дикое столпотворение, так что я даже забеспокоился, чтобы её не затоптали в этой давке. Протиснувшись между гвардейцев, я отыскал Орлова и заорал ему в ухо, перекрикивая гомон:

— Отведи Екатерину в экипаж, чтобы все видели!

Орлов обернулся, пару секунд соображал, что я от него хочу, и, наконец, кивнул. Такая операция не доставила много хлопот — со своим ростом и телосложением, он легко проложил путь через толпу, подхватил Екатерину под руку и потянул за собой на буксире. Я старался не отставать и успевал проскочить до того, как гвардейцы смыкалась за ними.

Едва Екатерина встала в полный рост в открытом экипаже, её увидели все измайловцы и дружно закричали, приветствуя императрицу с восторгом и обожанием. Я заметил, что она замешкалась, оглушённая шумом, и решил немного помочь. Вскочив в коляску, встал рядом с ней и поднял руку.

— Измайловцы!

Анубис уловил момент и усилил мой голос, позволив перекричать всех. Гвардейцы смолкли и обратили взгляды на меня.

— Я полковник Константин Урусов! Это я убил нашего врага Фридриха, взял Берлин и закончил войну с пруссаками.

В ответ донёсся одобрительный гул — меня узнали. Очень хорошо!

— Сегодня ночью на нашу государыню совершено подлое нападение. Негодяи атаковали Петергофский дворец, убивая караульных, стреляя без разбору даже в женщин, они пытались добраться до матушки-императрицы!

Волна возмущения пробежала по толпе. Я не стал жалеть слов и в красках описал, как ночью пришлось отбиваться. Не называя напрямую, достаточно ясно намекнул, что это император хотел убить свою жену. Сейчас мне требовалась эта ложь, чтобы возбудить гвардейцев и настроить их на решительные действия. Тем более я ведь не знал точно, кто стоит за теми людьми.

— Кто защитит Екатерину Алексеевну? Кто сможет оградить её от подлости?

Толпа уже ревела, перекрикивая даже магически усиленный голос. Измайловцы завелись и рвались биться за свою императрицу. Екатерина почувствовала правильный момент, перехватила моё выступление и обратилась к гвардейцам, прося у них защиты для себя и наследника. Солдаты хором принялись клясться, что встанут стеной и «оборонят от любых супостатов». Я слышал выкрики, обещавшие застрелить Петра и перебить всех его голштинцев — император у собственной гвардии пользовался особой «любовью».

Офицеры привели полкового священника, эдакого здоровяка ростом с Орлова. Размахивая крестом, он легко проложил себе путь через сутолку и оказался возле экипажа.

— Братцы! — басом заголосил он. Голос его, без капли магии, легко накрыл весь плац. — Дадим присягу матушке-императрице! Стройся!

Следом подключились офицеры, наводя порядок и собирая свои роты. За какие-то четверть часа на плацу выстроились ровные ряды Измайловского полка. С развёрнутыми знамёнами, при оружии, готовые прямо сейчас доказать делом свою преданность. Первый из гвардейских полков присягнул на верность Екатерине.

Вот чего не отнять у военных, так это умения организовать ритуалы. Получилось красиво и величественно, как и полагается. Но, наблюдая за гвардейцами, я испытывал некоторые сомнения: а будут ли они также решительно драться, если понадобится? И не только с Петровскими голштинцами, но и с матёрыми опричниками старых родов. Я подозревал, что многие из них не переживут этот переворот — Хозяйка сказала, что жатва только началась, и, значит, крови должно пролиться ещё много.

* * *

Пока измайловцы присягали императрице, я нашёл Орлова и тихонько с ним переговорил.

— Как всё закончится, берите весь полк и двигайтесь к семёновцам. Надо их тоже брать побыстрее.

Орлов кивнул и хлопнул меня по плечу.

— А здорово ты сказал! Прямо как генерал!

По его взгляду сразу было ясно — Григорий окончательно признал моё старшинство и готов был выполнять поставленные задачи. Что же, меня такой вариант вполне устраивал.

— Возьмёте Семёновский полк и направляйтесь к Казанскому собору. Помнишь, как мы планировали?

— Сделаю, всё помню. А ты?

— А я поскачу в Преображенский, помогу разобраться с несогласными.

— Точно! — Орлов хлопнул себя бедру. — Там ведь Алексей сейчас! Он