столкнуться. Невольно вспоминаю ее реакцию на нас с ним в пабе.

– Ну, не прямо сейчас…

– Я слышала, что он опять занимается этим делом.

Пламя в камине угасает.

– Да. Похоже, он всегда занимается старыми нераскрытыми делами.

Оливия плотно сжимает губы – и говорит нечто удивительное:

– Не сказала бы, что это этично.

– Что вы имеете в виду?

Она слегка наклоняется ко мне.

– Очевидно, он не сказал вам… Мне было любопытно, скажет он или нет.

Меня как будто окатывает холодной водой.

– Не сказал что?

Она откидывает с лица волосы, глаза смотрят жестко.

– Тамзин была его девушкой.

30

– Что?! – Я чуть не проливаю чай.

Оливия складывает руки на груди и очень серьезно смотрит на меня. Я уверена, что внутренне она наслаждается эффектом разорвавшейся бомбы.

– Да, у них был бурный роман.

– Он сказал, что Тамзин и Кэти учились с ним в одном классе, но ни звука о том, что так близко знал их. Вообще-то, он упоминал, что учился в университете, когда ваши подруги пропали.

– Они поддерживали отношения на расстоянии, пока он учился в Эдинбурге.

– Надо же, – говорю я, понимая, что получила удар под дых. Я полностью доверяла Дейлу. Конечно, понимала, что существуют подробности, которые он не имеет права мне рассказать. Но утаить такое… Тамзин была его девушкой. Сильно. Он сидел в пабе и говорил, что едва знает пропавших. Просто врал мне в лицо…

Встаю, чтобы как-то скрыть удивление. Думаю, у меня достаточно информации для подкаста, можно остановить запись.

– Хочу открыть вино, будете?

– Давайте, с удовольствием. – Оливия выглядит не лучше, чем я себя чувствую.

Ставлю кружки в мойку, открываю бутылку «Шабли», которую привезла с собой, и наливаю два бокала. Свой сразу же опрокидываю и наливаю снова. Вино приятно холодит, и я мгновенно успокаиваюсь. Иду с бокалами в гостиную и протягиваю один Оливии. Та с благодарностью берет его. Замечаю, что она тоже сразу делает два больших глотка.

Чего еще не сказал Дейл? Я была уверена, что он единственный, кому я могу доверять. Масштаб его предательства угнетает. Почему он не стал говорить мне про Тамзин? Что хочет скрыть?

– Почему мужчины постоянно врут? – вырывается у меня.

– Как я понимаю, речь идет не об одном Дейле? – проницательно замечает Оливия.

Я даже сама не сообразила, что подспудно думаю о Гевине.

– Мой муж несколько месяцев назад съехал от меня. Говорит, ему надо отдохнуть от нашего брака, но, мне кажется, он не откровенен со мной. Что-то происходит. Я это чувствую. – Прикладывая руку к сердцу, думаю, что только недавно многое осознала. Как не один год отчаянно старалась сохранить наш брак, не давала своим истинным чувствам выйти наружу, игнорировала все сомнения относительно Гевина. Я помню, как маме было тяжело вырастить нас с братом без отца. Видела, как отсутствие отца влияет на Даррена, моего брата, как тот подростком слетел с катушек, потому что дома не было мужчины. Помню, как долго мама переживала из-за него, из-за его дурных приятелей. Когда я встретила Гевина, то подумала, что наконец приобрела защищенность, к которой так стремилась. Что не повторю мамину судьбу и у Финна всегда будет настоящая семья, мама и папа. Как глупо! Как наивно! Даррен сейчас женат, у него двое чу́дных детей – я обожаю своего племянника и племянницу. Может быть, он и при отце тоже слетел бы с катушек – но сделал правильные выводы для себя, когда подрос немного, а потом встретил Трейси.

Оливия молчит какое-то время и произносит:

– Я чувствую то же самое по отношению к Уэзу.

– Думаете, он обманывает вас?

– Уверена. У него полно сомнительных приятелей, они могут сделать что угодно.

Я глубоко вздыхаю.

– Что-то незаконное?

Она теребит в руках край свитера и краснеет.

– Да нет, не думаю.

– Дейл сказал, что в вагончике Ральфа нашли большую сумму денег.

Оливия резко поднимает голову.

– Господи!

– Думаете, Ральф был связан с чем-то криминальным? Наркотики?

Она делает глоток вина.

– Не знаю. Он определенно употребляет наркотики. Употреблял… – Вздыхает. – В основном «травку», хотя были случаи, когда я приходила к нему и понимала, что он под чем-то более серьезным. Но… – Оливия допивает вино и ставит бокал на стол. – Я мало что знаю про наркотики, у меня очень уединенный образ жизни. – Она усмехается, и я чувствую ее грусть. Предлагаю ей еще вина.

– Немножко, – соглашается она. Я встаю, чтобы наполнить ее бокал, потом сажусь и подливаю себе тоже.

– Тяжело вам пришлось… Получить такие тяжелые травмы в восемнадцать лет!

Оливия кивает.

– Уэзли был на высоте. Он мне много помогал.

Что-то она недоговаривает…

– Вы по-прежнему счастливы с ним? – Оливия удивленно на меня смотрит. Вероятно, я задала чересчур личный вопрос. Она не обязана делиться со мной своими переживаниями только потому, что я рассказала о себе. – Простите, не обращайте внимания на мои слова.

– Можно я задам вам личный вопрос? – спрашивает она вместо ответа.

– Да, конечно.

– Думаете, вам удастся вернуть вашу семью?

Я кручу в руках бокал.

– Честно говоря, сама не знаю.

– Иногда я думаю, то ли я с Уэзли просто по привычке, потому что он так давно рядом и заботится обо мне, то ли я все-таки люблю его. Вы спросили, по-прежнему ли я счастлива с ним. Но счастье – вещь относительная. Вообще не знаю, счастлива ли я.

Она выглядит такой удрученной, когда это произносит, что мне хочется обнять ее.

– Простите, – снова говорю я. – Но не надо думать, что вот это, – я описываю круг руками, – все, чего вы заслуживаете. Вы можете все изменить, Оливия, если только захотите.

Она смотрит на меня с удивлением.

– Спасибо. Мне необходимо было это услышать. – Она широко улыбается, и это, наверное, ее первая искренняя улыбка. Я понимаю, что нет больше режима интервью, мы просто болтаем как ровесницы. Она мне нравится. В ней чувствуется бесхитростность и честность.

Мы молчим какое-то время, пьем потихоньку вино, потом она говорит:

– Уэзли хочет со мной съехаться. Настаивает, чтобы мы вместе купили квартиру. А я… – она колеблется, – я … не хочу. Не могу объяснить, почему. Это просто кажется мне неправильным.

Нас прерывает стук в дверь. Почти семь. Это, наверное, Дейл… Черт возьми! Испытываю желание отменить встречу, но ужасно интересно спросить его, говорила ли Оливия раньше про шрам у человека, преследовавшего ее. И уж тем более любопытно, почему он скрыл, что Тамзин была его девушкой.

Смотрю на Оливию. Она напряженно улыбается.

– Это Дейл?

– Наверное… Простите, я потеряла счет времени.