Санкт-Петербург-3 – Спираль3 октября, ночь

Ник-Ник отложил бумагу и потер усталые глаза.

– Выучил? – спросил лысый хоз в белом халате, прежде Ник-Ником не виданный. – Проверять не нужно?

– Не нужно.

– Тогда пора. Феропонт хочет, чтобы ты был в Спирали этой ночью.

– Погоди…

Ник-Ник сотворил последовательно стакан молока, стакан коньяка и бутылочку пива, потом закурил сигарный бычок.

– С ума сойти, что вы вытворяете.

– Не мы, а все мы вместе. Так решили там, – лысый ткнул пальцем вверх. – Так что, если ты в порядке, то нам пора. Я, кстати сказать, очень тебе сочувствую.

– В самом деле?

– Да, я бывал в Спирали.

Обреченный на наказание только вздохнул. Рано он радовался, что смог вылезти из истории с Александрой чистеньким. Она в Спирали, а теперь и Ник-Ник отправляется вдогонку.

– Сколько мне ваны вкатят? Месяц или больше?

– Какая тебе разница, Ник-Ник? В Спирали нет ни времени, ни пространства. Что минута, что век – несущественно. Но я выжил, и ты выживешь. Пошли.

Они перенеслись ко входу в Архив. Ваны ввели их внутрь, и Ник-Ник сделал признание. Из вызубренной им бумажки следовало, что он повинен в неоднократном нарушении контрактов, разглашении тайн и попытке совершить незарегистрированное отражение. Про Лену, за обращение которой в хозу он и в самом деле мог бы угодить в Спираль, в бумажке ничего не было. Привет от Феропонта.

На липе вана не дрогнул ни один мускул – да и есть ли там мускулы? Ваны не люди и не хозы, ваны – слуги. Но чьи?

– Вы приговариваетесь к двухнедельному погружению в Спираль.

– Быстро это у вас… – вяло усмехнулся Ник-Ник.

Хоз, с которым он так и не познакомился, хлопнул лазутчика по плечу и вышел.

– Следуйте за мной.

Ник-Ник пошел за ваном мимо бесконечных шкафов с ящичками. Он собирался увидеть тот самый шар, про который рассказывал Агши, но вместо этого оказался перед уходящей вниз винтовой лестницей.

– Спускайтесь, – подсказал ван. – Или нам придется применить иные средства.

– Иные?

– Не средства убеждения, – уточнил ван. – Спускайтесь.

Мысленно матерясь, Ник-Ник ступил на лестницу. Пока он еще видел ноги стоящего сверху вана, все было нормально, но шаг за шагом на хоза начала наваливаться то ли какая-то удивительно злая депрессия, то ли хандра, то ли коктейль из того и другого.

«Как я ненавижу себя и свою жизнь, и весь этот мир, пропитанный страхом и обманом…» – примерно так думал Ник-Ник, если очистить его мысли от ругательств.

Шаг за шагом, все ниже и ниже. Обычная лестница, белая и чистая, с ровными, но не скользкими ступенями. По ней, наверное, можно и подниматься, только зачем? Нет никакого смысла пытаться увильнуть от этого мира, защититься. Все равно суть его там, внизу, туда надо и направиться. Тем более что спускаться куда легче, чем подниматься. Он сделал еще несколько шагов и лестница исчезла.

Свет и тьма, одновременно. Никакого дискомфорта, все в порядке. Хочешь – открой глаза, хочешь – закрой. Только они, кажется, и вовсе куда-то исчезли. Но все видно. Вот застыла в странной позе хоза. Ник-Ник знал ее. Имя позабыл, давно это было, да и не интересно ему ее имя. Ему теперь и свое имя было не интересно. Вокруг еще люди, кажется, они движутся, летят или плывут. А может быть, неподвижны. Это не важно и невозможно определить, потому что нет ни верха, ни низа, ни времени, ни пространства. Невремя и Неместо. Спираль.

Из памяти всплывают слова Феропонта: «В Спирали нетрудно, нестрашно. Ужас – это когда выходишь из нее. Наказание – в возвращении».

Образ Феропонта несколько взбодрил Ник-Ника, даже вроде бы сердце один раз стукнуло. И от этого удара что-то изменилось вокруг: позы людей, выражения безумных лиц.

«Я здесь не просто так… – мучительно медленно подумал Ник-Ник и понял, что время все-таки существует. Он принес его. – Я должен… Должен… Понять…»

Перед ним, широко раскрыв единственный глаз, висела Александра. Ник-Нику вдруг стало жаль свою подружку-соперницу. Много десятилетий они обманывали друг друга, виляя между своими бьющимися городами, и вот оба здесь, в Спирали. Он попробовал протянуть руку и понял, что его заметили. Улыбка тронула губы Александры.

«Ах ты, дрянь! Рада меня видеть здесь?!»

«Рада…» – долетело едва слышно, точно дуновение ветерка.

Оба испугались. В Спирали невозможно разговаривать. Руки встретились и Ник-Ник почувствовал слабый нажим холодных пальцев.

«Выпусти!»

«Тото, – вспомнил он. – Антоний или Тото. Бродник, здесь. Где он?»

На лицо Александры медленно наплыло выражение крайнего недоумения.

«Бедная… Сколько ты здесь? Ты сама не знаешь, и никто не может сосчитать. Невремя. Ты ни с кем не общалась, никого не видела. Но я отчего-то могу… Привет от Феропонта?»

Мысли плавали будто в сиропе, но двигались. Они с Александрой теперь летели вместе, сплетя пальцы.

«Тото!» – подумали они хором и перед ними оказался толстый, рослый человек.

Долго, очень долго они смотрели друг на друга.

«Чего?» – наконец донеслось до хозов от бродника.

«Истинная Руна!»

Тото медленно поднял руку и продемонстрировал Ник-Нику средний палец.

Между тем думалось все легче, сердце стучало не реже одного раза в пару минут. Ник-Ник скорчил свирепую рожу.

«Где Истинная Руна? Говори, и выйдешь отсюда. Где Белка Чуй?»

«Спирали конец», – сказал Тото, даже немного пошевелив губами, и величественно повернулся к ним спиной.

Хозы поверх его плеч увидели бьющий откуда-то сверху – появился верх? – свет, а в нем – клубки чего-то фиолетового.

«Петли Реальности стягиваются, – не оборачиваясь, сообщил Тото. – В Спираль пришло время. Спирали конец».

Александра сжала руку Ник-Ника сильнее, подтянулась поближе.

«Такого раньше не было! Здесь так не было раньше! Что происходит?!»

Ник-Ник, практически возвративший себе способность трезво размышлять, и сам был встревожен. Спираль – страшное наказание для провинившихся перед Архивом, но если она перестанет действовать, то ослабнет и сам Архив. Архив – основа существования мира хозов, основа, созданная еще атлантами.

«Будто я принес сюда вирус…» – пришло в голову Ник-Ника и Александра его услышана.

«От тебя всегда одни неприятности, хронь питерская!»

«Молчи, сявка московская, не твоего ума дела творятся!»

Тото слышал их, но не слишком прислушивался. Он улыбался. Белка Чуй что-то сделал с перстнем. Что ж, значит, настало время. Даже в Спирали.