Я предвидела проблему и оказалась права. Дозвониться до Бронича Зое не удалось, и пришлось нам срочно искать резак по всем друзьям-знакомым. В результате наша с Алкой вечерняя программа оказалась совсем не такой, как я планировала, и заглянуть с очередным вопросом к Эдику в больницу нам не удалось. А резак нашелся у приятельницы Сушкина, любимой модели и супруги художника Григория Бурова.

– Роза с Гришей вам бумажки порежут, не вопрос, только я к ним не поеду, мне никак не по пути, – заявил Эндрю. – Сами катите на край города, аж за кладбище, в Озерки!

– Я дам денег на такси, – быстро сказала Зойка и тут же полезла в кассу.

Я посмотрела на Трошкину, и она развела руками:

– Не бросать же дело на полпути! Придется нам ехать в эти кладбищенские Озерки.

– А оттуда прямиком в аэропорт, иначе не успеем, – прикинула я.

До отлета делегации в Брюссель оставалось чуть больше часа. Допустить, чтобы губернатор отбыл в чужедальние края без готовой к употреблению речи, мы с коллегами не могли. Международный скандал повредит безупречной репутации нашего рекламного агентства!

Для ускорения процесса я сбросила законченный текст губернаторской речи Андрюхиным друзьям по Интернету, а Трошкина тем временем высвистала по телефону такси. За час до полуночи мы стартовали в район Озерков, по дороге безжалостно терзая подругу художника телефонными звонками.

– Роза, Роза, отзовись, Роза, Роза, ну что?! – взволнованно спрашивала Алка.

Наконец Роза откликнулась. Трошкина, выслушав ответ, приложила трубку к груди, как стетоскоп, и повторила специально для меня:

– Роза говорит, они его поймали и уже готовы выводить!

Я кивнула. Понятно: наша помощница поймала отправленный ей текст и готовится вывести его на печать. Нетерпеливая Трошкина тут же повторила звонок и вопрос:

– Роза, ну что?! Уже вывели, да? А когда порежете?

И обрадовала меня:

– Они его уже вывели и начинают резать!

– Скажи, пусть сначала гильотину проверят, чтобы нож не ржавый был! И режут пусть как можно аккуратнее, – попросила я. – Чтобы никаких следов! Иначе потом нас с тобой не то что порежут, а даже порвут…

– Роза, постарайтесь! – послушно передала Алка. – Чтобы все чисто, чтобы комар носа не подточил!

Таксист, который стал прислушиваться к разговору еще на стадии «выводим – не выводим», начал посматривать на нас с повышенным беспокойством. Я поймала в зеркальце заднего вида его взгляд с задумчивым прищуром и попыталась успокоить человека:

– Все в порядке, не волнуйтесь, просто специально обученные люди спешат решить проблему государственной важности!

– Международного масштаба! – веско добавила Трошкина, явно имея в виду Брюссельский форум, который рисковал не услышать историческую речь нашего губернатора.

Водитель моргнул, увел взгляд из зеркальца и крепче нажал на газ. Не знаю, за кого он нас принял, но Алка дополнительно усугубила его заблуждение:

– Роза говорит, что они старались резать чисто, но он как-то вывернулся и очень некрасиво расчекрыжился вкось!

– Наверное, он был слишком толстый! – предположила я, имея в виду толщину бумажного блока и плотность его листов. – Пусть выведут потоньше.

– Роза, Индия велит взять меньшей плотности и повторить! – передала Трошкина в трубку.

Не особо толстый таксист ссутулился и повысил скорость.

Алка взволнованно поерзала с полминуты и не удержалась, опять позвонила Буровым:

– Роза, прием! Что у вас?.. Серьезно?!

Подружка радостно засмеялась и объявила мне добрую весть:

– Все, четвертовали в лучшем виде! Можем забирать.

– Слава богу!

Я перекрестилась, подалась вперед и велела таксисту:

– На Озерках притормозите, пожалуйста, у старого кладбища, знаете, где тропинка!

– Так точно, – быстро согласился водитель, и лицо у него сделалось непроницаемое, как у слепоглухонемого.

Побоявшись, что так он вовсе не заметит тропинку, ведущую в обход старого погоста к новым частным домам на пустыре, я высунулась в окошко и вовремя покричала рулевому:

– Стойте, стойте! Кажется, это здесь.

– Говорила мне жена – бросай таксовать, опасное это дело! – пробормотал водитель себе под нос.

Я услышала его только потому, что с выключением автомобильного мотора наступила первозданная тишина. Немногочисленные обитатели недостроенного нового микрорайона, вероятно, уже спали, многочисленные постояльцы старого кладбища – тем более. Над пустырем, заросшим побуревшей осенней травой, красиво и зловеще клубился туман.

– Слышите? – Трошкина выпростала из-под кудрей розовое ушко. – Кажется, кто-то идет!

– Чур меня! – прошептал водитель.

Я распахнула автомобильную дверцу, впустив в салон ночную сырость, и вышла на дорогу. По тропинке кто-то размеренно топал, приближаясь к шоссе с другой стороны. Шаги сопровождало смачное чавканье.

– Роза, это Индия! – позвала я. – Идите сюда, мы здесь!

– Мама… – тихо сказал таксист.

Но это была не его мама. Это была Роза Бурова – я ее никогда раньше не видела, но сразу узнала. И поняла, что своих русских красавиц Григорий Буров писал с совершенно конкретной натуры.

Роза Бурова оказалась большой, пышной, могучей и величественной. В этот поздний час она, очевидно, уже готовилась ко сну и не стала обременять себя переодеванием к выходу – по-простецки двинулась через пустырь в долгополой трикотажной ночнушке, утепленной наброшенным на плечи платком и распущенными русыми волосами. На ногах у Розы поблескивали калоши, и это они сочно чавкали: в поле было сыро. На вытянутых руках русской красавицы подрагивал в неустойчивом равновесии расписной подносик, а на нем лежал аккуратный брикетик, завернутый для защиты от сырости в плотный полиэтиленовый пакетик.

– Это оно? – Я схватила сверток. – Ох, огромное вам спасибо!

– Это не я, Гриша сам все сделал. Добрый вечер!

Роза Бурова ласково улыбнулась сначала Трошкиной, потом пугливо выглядывающему поверх приспущенного стекла водителю, который сполз на сиденье еще ниже и совсем спрятался.

– Я нервная, боюсь резать, а у Гриши рука крепкая и глазомер точный, – сказала Роза. – Как у хирурга!

– Одно слово – профессионал! – громко похвалила Трошкина мастера кисти с точно выверенными жестами.

С водительского места донесся сдавленный возглас, и больше мы от нашего таксиста ни звука не услышали. Не поверите – он даже денег с нас не попросил, умчавшись, едва мы с Алкой выбрались из машины!

– Странный какой-то! – с недоумением поглядев вслед машине, удаляющейся прочь со значительным превышением скорости, сказала Трошкина. – Куда несется? Больной, что ли? Лечиться едет?