Знаете, порой, а хотя очень даже часто, единожды сказанная фраза, слово способны уничтожить прекрасные воздушные замки, возведённые в доверчивом воображении. Это была всего лишь одна секунда из жизни поэта, секунда, наполненная до избытка сумбуром эмоций. Я не буду рассказывать дальнейшую беседу Лямеля с принцессой Нарлой, ибо я равно, как и сам поэт, был преглубоко ошарашен. Всё, что могу сказать, так это то, что после приятельской беседы Лямель вежливо удалился, не сказав принцессе ничего напоследок. Разочарованный, он ушёл из сада так же безмолвно, как и пришёл. Однако это ещё не конец – я продолжаю свой рассказ.

Направляясь в свои покои, юный поэт о чём-то думал, нахмурив брови. Но, когда он наткнулся у порога на своих друзей, на его лице созрела улыбка. Посмотрев на три знакомые ему фигуры, он понял, что обрёл не менее ценное – истинных друзей, готовых взглянуть в глаза смерти ради него, и обида, разъедавшая его, мгновенно исчезла.

– Ну как прошла беседа? – разглядев весёлую улыбку под печальным взглядом, спросил Руан.

– Отлично!

– Ну тогда расскажешь по пути, – добавил Руан.

– По пути куда?

– Мы не успели тебе сказать…

– Значит, так, рифмоплёт, – прервал нимфу Фунгус, – в честь того, что я спас королевство, король Балрус устраивает пир. Вы все приглашены. Только на входе не забудьте сказать, что вы от меня, а то мало ли что. Ладно, хватит маячить тут, я пошёл примерять свой парадный мундир, – после сказанных слов он быстро выбежал в опочивальню.

Рассмеявшись от неизменного хвастовства их крохотного друга, они дружно принялись готовиться к предстоящему празднеству.

Когда Лямель впервые оказался в Лунном зале, всё было по-другому. Пыль, туман, сотни любопытных глаз, неимоверный страх, переживания – и больше ничего. Только теперь, шагая под высоченными сводами, что возвышались, подобно горным вершинам, переливаясь небесно-лазурной эмалью, он мог разглядеть величие заребской жемчужины. Главный зал королевства преобразился буквально на глазах. Уже не было и следа от тех жутких кровавых луж, разбросанных оружий и тел. Лишь еле заметные царапины на мраморном полу напоминали друзьям о недавней битве. Лямель старался вовсе не думать об этом, наслаждаясь немыслимой красотой, окружавшей его. Игривые пламенные язычки, полыхающие на массивных хоросах, создавали ощущение звёздного свода. Можно было часами любоваться тёплым мерцанием десятков тысяч свечей. Однако дивный аромат дичи заставил друзей отвлечься от манящей магии света. Недалеко от трапезного стола раскинулся широкий шатёр. Лямель и Руан приятно удивились, ведь подобные шатры, конечно, более скромные, развлекали всех представлением теней. Когда в зале появились долгожданные гости, суета, царившая вокруг, утихла. Паладины, в парадных доспехах построившись в ряд, сопроводили героев Зареба к изголовью стола, где на троне, обвитом стеблями золотых роз, восседал король. Рядом с ним в не менее скромном седалище красовалась принцесса. Множество рыцарей и вельмож с замиранием сердца ожидали прибытия спасителей, готовые опустошить кубки за их здравие. Ощущение счастья и некой приятной тишины исходило ото всех, согревая сердца. Наконец, процессия остановилась, и герои оказались прямо в центре Лунного зала, поймав на себе множество восхищённых взглядов, смутивших их докрасна. Если наши друзья всё же повнимательнее всмотрелись бы в толпу, то непременно уловили бы взоры нескольких знакомых фигур в лице Гульвиона и его семерых воинов, а также Млевианта. Хотя им только предстоит познакомиться с этим отважным мужем. Похоже, только Фунгус, подхватывая на лету лавры славы, чувствовал себя прекрасно. Нередкие шёпоты, проносившиеся за столом, вовсе прекратились. Воцарилась тишина, ибо король намеревался говорить. Зазвучали трубы, выдавая важность предстоящего события. Правитель Зареба грузно поднялся с места и предстал перед четырьмя славными храбрецами.

– Я, король Балрус, – голос его раздавался эхом по всем углам гигантского зала, – владыка двух долин, правитель орлиной горы, что даёт исток великой реке, и хранитель священной гривы, хочу заявить всем заребцам: на протяжении многих лет наша династия не преклонялась ни перед кем. Мой отец, передавая мне трон, бремя власти и священную львиную гриву настрого запретил преклонять колено ни перед врагом, ни перед другом. А ему завещал это его отец. Так было и будет впредь! Но сегодня, подняв голову к небесам, я призываю своих предков явиться и засвидетельствовать. Мне придётся нарушить данную клятву, ибо передо мной стоят люди, достойные поклона королей! – и в завершение своей короткой речи Балрус склонился, почтив самоотверженность и храбрость юной компании. Вслед за ним поклонились все, кто удостоился находиться на пиру. Ещё недавно, именуемые беглецами, они с застенчивым видом, словно потерянные, стояли перед огромной толпой как герои. Несколько мгновений – и король привстал:

– В знак величайшей заслуги перед королевством, я, король Балрус, сорок третий правитель златостенного Зареба, нарекаю вас, – он глядел на Руана и его друга, – рыцарями.

Король хотел было достать церемониальный меч, как Лямель остановил его.

– Мой король… – с дрожью в голосе ответил Лямель, слыша лишь себя во всём зале. – Это великая честь для меня, но я осмелюсь отказаться. Дворцовые стены слишком тесны для обыкновенного поэта. Не примите мой отказ за дерзость, мой король. Я не рыцарь, и ратное дело чуждо для меня. Спасение Зареба – лучший подарок, и я более ничего не желаю, – грустно проговорил Лямель, ведь он потерял в конце пути самую заветную мечту, самый ценный дар.

Балрус был в недоумении. Юный мальчишка не переставал удивлять его. Вся многочисленная толпа, уверенная в обратном, была поражена не менее короля. Подметив в случившемся добрый знак, Фунгус немедленно заявил о себе, пискнув во весь голос:

– Вот уж глупец, – косо пялясь на поэта, сказал гриб. – Исходя из ситуации, я готов стать рыцарем. Я уж точно всегда мечтал об этом, в отличие от этого балбеса. А мне дадут доспехи?

Все с трудом сдержали смех, кроме самого короля. Тот смеялся долго и до слёз. Но вопреки всем ожиданиям, Балрус, осторожно поставив лезвие меча на крохотные плечи Фунгуса, торжественно объявил его рыцарем. Именно так Фунгус стал первым грибом, посвящённым в рыцари.

Черёд дошёл до Руана. Монарх, глядя на этого коренастого брюнета, тихо произнёс:

– Ну а ты, Руан?

– Я хотел бы купить себе латы сам, если вы позволите, не вступая в рыцари.

Король прекрасно понял тонкий намёк юнца и утвердительно кивнул ему, приказав одарить Руана ларцом из королевской сокровищницы.

– А ты, прекрасная дева? Чего же ты желаешь? – обращаясь к Семриали, спросил он.

Нимфа пылко улыбнулась своей неизменной детской улыбкой.

– Я уже получила самый ценный дар – сначала свободу, а потом друзей. Нимфы не нуждаются ни в золоте, ни в титулах.

Замешкавшись на несколько секунд, королю не оставалось ничего, как, поздравив, пригласить их за пиршественный стол, где под хмельным задором сагалского вина произносились тосты в честь спасителей Зареба.