— Как машина? — он показал на «пежо».

— Мне нравится.

— Я же говорил, что она лучше.

— «Ви-восемь» мне нравится больше, — ответил я, сделав ударение на «больше».

— Кстати, я присмотрел машину, которая нам нужна.

— «Фордор»?

— Да. Даже цвет нужный, красить не потребуется. Радио я тоже нашел, обошлось в пятьдесят фунтов, двадцать пять с тебя, можно не сейчас.

— Вот это хорошая новость, — кивнул я.

Четырехдверные «форды» серого цвета есть у специального полицейского дивизиона Каир Метро. Того самого, что выезжает на ограбления банков и всякие большие безобразия. Мы попытаемся мимикрировать. Самое главное, что у таких машин нет специальной раскраски, а сирена упрятана под капотом. Сирена у нас есть давно, ее когда-то по моему заказу украли прямо со склада полицейского гаража. Единственное, по чему такие машины опознаются со стороны, так это по антенне. Антенны на всех полицейских машинах одинаковые.

Время еще оставалось, но слишком мало, чтобы заняться еще чем-нибудь полезным, поэтому я сразу поехал к магазину Сингера, просто не слишком торопясь. Встал все же поодаль, прошелся. Джимми на этот раз был занят полезным, то есть выгружал мытые стаканы из лотка под стойку. Людей в баре хватало, и внутри несколько человек, и на улице за столиками.

— Джимми, скажи мне, а пиво у тебя холодное? — я подошел к покрытой цинком стойке.

— А если и холодное, то что?

— Тогда налей мне самую полную пинту из всех, какие ты умеешь наливать. Жарко, — доверительно объяснил я.

— Это будет ровно пинта, — сказал он, вытаскивая снизу бокал. — Обычно получается меньше.

— Я знаю, поэтому и воззвал к совести заранее.

Джимми взялся за ручку насоса и аккуратно налил мне бокал под самый край.

— Пять пенсов. Не расплескай.

— Тут отопью, — успокоил я его и выловил из кармана монеты. — Держи.

— Я тебе и следующую не хуже налью. Босса пока нет, жду его.

— Да, я знаю, я рановато.

Пиво и правда пришлось отхлебнуть за стойкой и лишь потом я смог добраться с ним до кабинки, как обычно, последней. Там уже пристроил бокал на картонный кружок, чтобы на столе лужи не разводить.

Сингера я ждал с полчаса, за это время и пиво допил, и газету успел пролистать. Вечернюю газету, в которой рассказали про убитых корсиканцах из реки. Немного информации дали, но предположение, что это дело рук сицилийцев, в статье присутствовало. Интересно, это уже Краус или совпадение? Посмотрим, что дальше случится.

Через окно я увидел подъехавший «рено» и затем Сингер зашел прямо в бар, не заворачивая в магазин. В руке он нес конверт из черной бумаги, в каких продают фотобумагу. С ходу попросил пива нам обоим и уселся напротив меня.

— Смотри, — сказал он, вытаскивая снимки. — Пошло бы для газеты.

Лица в свете вспышки не смазались, в кадр попали обнимающиеся мужчины, причем видно их было до колен. Никто не скажет, что они в купальных костюмах, и один чуть не упал, а второй его поддержал.

— Знаешь, кто это? — палец Сингера ткнулся в перекошенное со страху лицо блондина.

— Он француз. Предположительно. Французский акцент.

— Именно так. Его фотограф узнал, приходилось снимать раньше на афиши и для журнала. Это танцовщик из «Ксанаду», знаешь такое место?

— А кто его не знает?

— Имя он не вспомнил, это не солист, но лицо узнал сразу. Так что найти его проблемой не будет, если понадобится. Теперь смотри, — он вытащил снимки документов. — Получилось прилично, можно прочитать, хотя могло быть и лучше. Я сделал два комплекта, сам посмотреть не успел, изучу вечером. Но может быть, найдем что-нибудь полезное. Что ты хочешь с этим всем делать? — он посмотрел мне в глаза.

— Пока не знаю, — чуть-чуть покривил я душой. — Зависит от того, что найду в письмах. Сегодня все прочитаю и позвоню тебе.

— Я попрошу Жильбера заняться этим педиком, — Сингер щелкнул ногтем по фотографии. — Посмотрим, что он сможет раскопать. Расходы пополам, насколько ты понимаешь.

— Кто бы сомневался, — вздохнул я.

Сил для очередного переодевания и перемещения в «Ритц» не осталось, так что я спал в «Отеле Жозефин». Мадам Бланшар за стойкой не было, вместо нее сидел молодой клерк, заполнявший кроссворд, который пожелал мне доброго вечера и уткнулся в журнал снова. На город спустилась вечерняя прохлада, так что я распахнул окно в спальне и залег на кровать читать документы.

На первый взгляд ничего особого в переписке не было. Одно письмо сообщало, что специальный агент Маркам переходит в прямое подчинение директору Бюро, второе давало крайне общий и совершенно не информативный список задач, которые проще было свести к фразе «будь под рукой, потом узнаешь зачем». Но это если смотреть на содержание писем, а не на форму. Форма же… вызывала подозрения. В каждом письме директор Гувер отпускал специальному агенту Маркаму комплименты, причем не деловым его качествам, а исключительно внешности. Писал, что тот просто должен был сделать карьеру в Голливуде, что у того безупречный вкус в одежде и много что еще писал. Что никак не вязалось с официальным оформлением письма.

Интересно. Но именно что интересно, не более, потому что никакой сколько-нибудь ценной информации я из этого письма не выловил. Даже впрямую что-то непристойное из этого не вылавливается. Зря старался, пожалуй. Остается только фото в душе, как предмет для беседы. Посмотрим, что из этого получится добыть. И вот танцора надо вычислить, он может что-нибудь полезное рассказать. Кстати, интрижка вице-губернатора с дивой из кабаре и вот этот плясун… как-то связано или совпадение? Не слишком увязывается, но все же лучше попытаться это прояснить.

Директор Гувер здесь сила. Кто бы в Покровительствующем комитете ни участвовал, но первая скрипка там у британцев и американцев, именно они всем правят в Большом Каире, в той или иной степени учитывая интересы остальных. Австро-Венгрия и Германия откровенно задвинуты в угол, несмотря на выделенные сектора, Франция влиятельна, но все же недостаточно и находится в странном положении, когда вынуждена поддерживать в совете Британию и США только для того, чтобы не дать возможности немцам и австрийцам блокировать решения, но при этом свои интересы отстаивает с трудом.

А вот если Гувера аккуратно натравить на немцев? Исключительно для того, чтобы и у них проблем прибавилось. Тогда они больше будут думать о них и меньше обо мне, так? Но вот как это сделать так, чтобы самому в центре картинки не оказаться? Немцы считают меня своим агентом. Если я попытаюсь их сдать американцем, то те сочтут меня двойным агентом. И потом так просто с шеи не слезут. Так? А как еще? Но вот если их как-то направить на специального агента Маркама, дав им возможность того шантажировать, и при этом самому Маркаму подкинуть информацию о том, что германцы отчаянно интригуют вокруг аукциона…