Двери лифта отворились. Мы были не на этаже Лолы. Мы прибыли куда-то еще.

— Но нет же и нет, — продолжала Кассандра Котри. — Вы с Лолой Шенкс дали волю рукам, и все пошло прахом.

Я увидел свое отражение в огромном серебристом зеркале на противоположной стене. Возле него был столик с лампой и вазой, полной белых цветов. С другой стороны стояла скульптура женщины в натуральную величину с простертой рукой и пустыми глазницами. Какая-то богиня. Кассандра Котри вышла из лифта.

Явилась красивая девушка с ослепительной улыбкой. Богиня рядом с ней выглядела посредственностью.

— Здравствуйте! Вы, должно быть, доктор Нейман. И Кассандра! Как дела? Что у вас, кстати, за блузка? Всегда хотела спросить.

— Я не помню фирму.

— Она вам очень идет. — Девушка положила руки на бедра.

— Он ждет?

— Он будет через пару минут. — Девушка посерьезнела. — Но если пройдете со мной, я принесу все, что пожелаете. Устраивает?

Скользящей походкой она устремилась по коридору. Кассандра Котри неприязненно смотрела ей вслед. Я едва дышал, словно глубоководная рыба, выброшенная на берег. Я был несовместим с этой средой. У меня отсутствовали органы для выживания в ней.

— Где Лола?

— За ней наблюдают, — произнесла Кассандра Котри бесцветным тоном. На меня она не взглянула. — Вам следует держаться от нее подальше, Чарли. В настоящий момент от вас будет больше вреда, чем пользы.

Она последовала за девушкой.

Я взглянул на сканер, который так и держал. Затем положил его на ковер рядом с лифтом и присоединился.

Девушка провела нас в гостиную. Я говорю с точки зрения человека, который не вполне представляет, что такое гостиная. Она рисуется мне чем-то из восемнадцатого века: тяжелые шторы, сложный орнамент обоев, изогнутые стулья, резные ножки. «Изысканность» — вот, по-моему, подходящее слово. Я подтянулся. Так казалось уместнее.

— Вы знаете, кого мы ждем, — сказала Кассандра Котри, как только девушка закрыла за нами дверь. Это не было вопросом, хотя я и не знал ответа. — Менеджера.

— Какого менеджера?

— Менеджера с большой буквы.

— Кого?

— Менеджера, — повторила она. — Менеджера. Ну, вы знаете. Менеджера.

— Это такая должность?

Кассандра Котри уставилась на меня:

— Конечно нет. Он главный администратор. Но все зовут его Менеджером. Потому что он занимается именно этим. Менеджментом. Он управляет. Помните, конгресс пытался прикрыть нас, когда Бостон-ви-эл — тридцать восемь-е[22]оказался не таким безобидным? Ясное дело, не помните. Потому он все уладил. Как можно не знать Менеджера?

Теперь, когда она напомнила, прозвище Менеджер показалось мне знакомым. Он вроде бы подписывал кое-какие корпоративные рассылки, которые я бегло просматривал. На доске объявлений в кафетерии красовались, по-моему, вдохновенные цитаты из его речей. Когда сотрудники рассказывали о бесследно исчезнувших сослуживцах, о свернутых за ночь проектах, о не подтвержденных официально пожарах в лабораториях и авариях, которых никогда не было, они изрекали: «И тогда пришел Менеджер».

— Менеджер с большой буквы.

— Совершенно верно. — Ее большой палец вновь скользнул в рот. — Менеджер с большой буквы.

Дверь со щелчком отворилась. Я был разочарован. Поведение Кассандры Котри побудило меня ждать молний, змеящихся на плечах сшитого на заказ костюма. Да, костюм он носил — и, видимо, тот был сшит на заказ, но в остальном вошедший выглядел заурядно. Если бы я покупал машину, а этот тип вышел ко мне из торгового зала, я бы не удивился.

— Доктор Нейман. — Он подошел ко мне, с протянутой рукой и обнажая в улыбке зубы. У него была исключительно аккуратная прическа. Я и не думал, что можно так уложить волосы. Обычной косметикой такого не добьешься. — Хотите чего-нибудь? Воды? Кофе? Перекусить?

— Нет. — Я пожал его руку. Это сколько-то длилось, и все это время он улыбался.

— Хорошо. — Он взглянул на мои ноги. — Чего в нашем случае требует протокол? Предложить вам присесть?

— Мне удобно.

— Не сомневаюсь. Знаете что? Давайте мы все постоим.

Кассандра Котри, которая вскочила со стула при появлении Менеджера и теперь опускалась обратно, приостановила снижение.

— Не возражаешь, Касси?

— Разумеется, нет.

Касси. Прежней для меня ей не быть.

Менеджер подошел к окну и раздернул шторы. Я сощурился от яркого света. Я едва мог выделить его лицо.

— Я несказанно рад вас видеть, доктор Нейман. Мне искренне жаль, что мы знакомимся только сегодня. — Он не смотрел на Кассандру Котри, но боковым зрением я заметил, что та напряглась; происходил некий безмолвный обмен информацией на уровне менеджеров. — Я лично заинтересован в вашем проекте. Это не единственный… каравай, на который мы разинули рот; караваев, конечно, много — гипотетических караваев, но ваш поразил мое воображение. Масса вещей, которыми мы занимаемся, доктор Нейман, подразумевает постепенное усовершенствование. Мы делаем то же, что и год назад, но немного лучше. Вы, люди из лабораторий, предлагаете парализующую звуковую волну, какой никогда не бывало, но полиции не нужно звуковое оружие. Им нужны тазеры. По сути, им хочется тазеров, к которым они привыкли, которые прошли все проверки и были одобрены заинтересованными акционерами, только стали чуть легче, дешевле и надежнее. Поэтому мы берем чудесное новшество, явившееся из лабораторий, и сводим его к постепенному улучшению. Лично меня это угнетает. Честное слово. Мы заслуживаем большего. Иногда, доктор Нейман, когда я еду на работу и вижу надвигающиеся корпуса, мне приходит в голову мысль: «Почему мы не делаем большего? Почему мы не изменили правила игры? Почему мы не правим миром?» — Он хохотнул. — Это так, для красного словца. Но вы понимаете, что я имею в виду. У нас есть мозги. У нас есть производственные мощности. Есть сеть. Но мы всего лишь компания. Весьма уважаемая компания, не имеющая равных в истории технического прогресса. Мы все должны этим гордиться. Но мы должны и стремиться к большему. Перерасти компанию, которая просто делает то, чего хочется потребителям. И вот о чем я думал: «Что, если сказать им? Ну, мы заявим, допустим: „Знаете что? Вы возьмете гребаную звуковую пушку. Потому что это настоящий прорыв в технологии, и вы оцените это сразу, достаточно просто взять. Вы привыкнете к утечке звука, реверберации, разрушению костей и прочему. Просто возьмите гребаную пушку“». И я действительно верю, доктор Нейман, что, если мы так поступим, до людей начнет доходить: надо же, эти ребята из «Лучшего будущего» знают, о чем говорят. Прикиньте, нам не нужно задумываться о наших потребностях. А нам не придется писать инструкцию: мол, каждый тазер должен идти в комплекте с ремешком длиной ровно в двадцать восемь и одну десятую дюйма, а если он, не дай бог, окажется длиной в тридцать, на нас свалится десяток совещаний, нам оборвут телефоны и, может быть, придется отозвать весь заказ. Им достаточно просто прийти к нам и спросить: «Что вы имеете предложить?» И мы им скажем. Мы им скажем. — Менеджер отечески положил руку мне на плечо. — Вот что мне нравится в вашем проекте. Он меняет правила игры. Мы обойдемся без анализа спроса на Лучшие Глаза. Нам не нужно носиться и опрашивать потребителей — дескать, сколько вам требуется Лучшей Кожи и в каком виде. Эти товары сами создают рынок. Они сажают нас в кресло водителя. И самое прекрасное здесь, доктор Нейман, — поразительна ирония — в том, что вы изменили правила нашей игры. Разве кто-то просил вас это делать? Нет. Вы все решили сами. Я смотрю на вас, доктор Нейман, и вижу человека, обуздавшего свою судьбу. Человека, который не позволяет другим навесить на себя ярлык. Природа сдала вам карты, но вы их отбросили. Вы сказали: «Я сам решу, кто я такой. Я сам определяю границы своих возможностей. Я буду не тем, кем меня сделали, а тем, кем сделаю себя сам».