Сиделка проводила его до холла.

– Сара помнит всё, что было семьдесят пять лет назад, – сказала она, – но не помнит недавних событий. Кстати, я Ирма Хасселрич.

– Вы не родственница поверенного Фонда Клингеншоенов?

– Это мой отец. Он был обвинителем в деле об убийстве Титуса Гудвинтера Заком Уайтлстаффом. Сын Зака, тот, что ограбил Сару и убежал, через несколько лет появился и вернул восемнадцать долларов и семьдесят три цента, но Сара этого не помнит. Каждое Рождество он посылает ей шоколадные конфеты. Он стал удачливым человеком. Изменил своё имя, конечно. Если бы у меня было имя Базиль Уайтлстафф, я бы его тоже изменила, – засмеялась она. – Он продаёт подержанные машины и держит гараж. Он вспыльчив, но дело своё делает хорошо.

Квиллер пошёл домой переодеться к свадьбе, от которой не ждал ничего хорошего. Он уже был шафером на свадьбе Арчи Райкера. Тогда, двадцать пять лет назад, он был молод, горяч и не всегда трезв. В день свадьбы он вертел в руках кольцо, уронил его, чем рассмешил две сотни гостей?

А сейчас он должен быть шафером на свадьбе у Базиля Уайтлстаффа. Когда Хикси назвала его мистер Чопстик, она была недалека от истины.

В пять часов ноябрьские сумерки окрасили пикакские снежные сугробы в темно-голубой цвет. В особняке «К» шторы были задёрнуты, хрустальные люстры включены, и мистер О'Делл зажёг праздничный огонь в гостиной.

Высокие напольные часы в холле пробили пять раз. Мистер О'Делл вставил кассету в магнитофон, и торжественные звуки органной прелюдии Баха эхом понеслись по дому. В гостиной перед камином стоял судья. Новобрачный и его шафер ждали в холле. Это был момент тревожного ожидания, пока на лестничной площадке второго этажа не появилась невеста со своей свидетельницей и не начала величественно спускаться.

Миссис Кобб, которая обычно ходила в халате или мешковатом джемпере, была просто ослепительна в своём розовом замшевом костюме. Сьюзан Эксбридж тоже выглядела прекрасно.

Тем временем новобрачные стали перед судьей, у которого от каминного жара раскраснелось лицо. Между ним и камином находились негодующие сиамцы, чьё место он сейчас занимал.

Квиллеру было нелегко. Флагшток нервно ёрзал, а судья причесывал волосы, прежде чем произнести короткую торжественную речь:

– Мы собрались здесь, чтобы поздравить жениха и невесту…

Несмотря на всю роскошь обстановки, атмосфера была напряженной.

– Может ли кто из присутствующих указать причину, по которой они не могут стать мужем и женой, если да, то пусть говорит сейчас или навсегда скроет свой секрет.

– Йау! – заявил Коко.

Флагшток нахмурил брови, обе женщины усмехнулись, но у Квиллера возникло смешанное чувство удовлетворения и опасения.

Герберт взял Айрис в законные жены, и Айрис взяла Герберта в законные мужья. Настало время обменяться кольцами.

Взоры обратились к Квиллеру. Он поискал кольцо в кармане. Нет! Не тот карман. Ух! Он нашёл кольцо. А затем снова опозорился. Обручальное кольцо выскользнуло из его рук и покатилось по ковру.

Юм-Юм метнулась за ним. Постоянно проживающий воришка клингеншоенского особняка, привлеченный блеском золота, взмахнул своим маленьким сокровищем под китайским столиком, и Квиллер бешено погнался за ним. Когда трофей уже был в пределах досягаемости, кошка покатила его в холл, подбивая сначала одной лапой, а затем другой. Она катила кольцо до самого бухарского ковра, где шафер наконец перехватил его.

С рекордной скоростью вспотевший судья завершил церемонию:

– Я объявляю вас мужем и женой.

Флагшток смущённо поцеловал свою жену, и начались объятия, рукопожатия, поздравления и наилучшие пожелания.

Жизнерадостные звуки фортепианной музыки Шуберта подошли как нельзя более кстати, и миссис Фулгров и мистер О'Делл появились с подносом шампанского и легкими закусками. Квиллер с бокалом белого виноградного сока в руках предложил тост за счастливое будущее молодоженов.

Момент поздравлений был короток. Судья залпом осушил свой бокал и поспешно удалился. Новоиспеченная миссис Флагшток упросила своего мужа пройти в столовую посмотреть резную работу на массивном немецком буфете.

– Надеюсь, она будет счастлива, – сказал Квиллер Сьюзан Эксбридж, – К сожалению, я подмочил свою репутацию шафера.

– Но Коко вёл себя как благородный кот, – сказала она, – его своевременное появление разрядило обстановку.

Флагштоки вернулись после краткого осмотра и выразили желание удалиться, жених зазвенел ключами от машины и потянул жену к двери.

– Подождите минутку, – сказал Квиллер. – Дайте мне ключи, и я подам вашу машину к главному входу. Мы не бросаем рис, но вы должны уехать по правилам.

– Но у нас две машины, – заявил Флагшток. Машина жены – в гараже.

– Заберёте её завтра. Никто никогда не слышал. чтобы жених и невеста уезжали в отдельных экипажах.

Квиллер и Сьюзан наблюдали, как они отбывали в номер для новобрачных в новом пикакском отеле.

– Ну вот, плохо ли, хорошо ли, – сказал он, – дело сделано.

Сьюзан приняла его приглашение пообедать в ресторане «У Стефани», где тени от свечей, горящих на столах, падают на пол, мягкий свет и тихая музыка создают романтическую обстановку. Это был вечер перед концертом, и они говорили о праздничном приёме в музее.

– Близнецы Фитчи будут снимать на видеокамеру, – сказала Сьюзан.

Квиллер кивнул с одобрением:

– Мои друзья в Центре отказываются верить, что в нашем отдаленном округе есть культурная жизнь.

– Я считаю нас Люксембургом северо-восточной части Соединенных Штатов, – сказала Сьюзан и театрально взмахнула руками. – Позвольте рассказать вам о сюрпризе, который мы готовим к концерту. Знаете ли вы, почему необходимо стоять во время исполнения «Аллилуйи»?

– Я слышал, на короля Англии этот шедевр произвёл такое впечатление, что он встал, а когда король стоит, все стоят. Так гласит легенда?

– Совершенно верно! Это было в тысяча семьсот двадцать четвертом году. Король Георг Второй посетит завтра вечером наше представление с полной свитой и в регалиях восемнадцатого века. Наш драматический кружок ставит… Вы должны вступить в «Пикакский драматический», Квилл. У вас хороший голос и благородная внешность. Мы смогли бы поставить пьесу «Звонок, книга и свеча», и Коко играл бы Пайвокета.

– Я сомневаюсь, что он захотел бы играть кота, – сказал Квиллер. – Он невыносимый сноб. Боюсь, как бы он тут же не сыграл заглавную роль в «Ричарде Третьем».

Обед с Сьюзан был приятным продолжением свадьбы, которую Квиллер считал скомканной. Он подарил ей букет роз, а она ему – нежный поцелуй. На время он забыл о своих переживаниях по поводу потери домоправительницы и о своем негативном отношении к её мужу. Забыл до тех пор, пока не начал свой традиционный вечерний обход дома.