– Ездил покупать лошадей.

– Ты думаешь, я этому поверю? Табор – не место для покупки лошадей.

– Мне абсолютно все равно, поверишь ты или нет. Это правда, а если она тебе не по вкусу, тем хуже.

Проявив сообразительность, она замолчала, привалившись к нему так, чтобы он чувствовал ее тело. Теперь настал черед ей удивляться, когда он вдруг спросил:

– Что тебе рассказал Клайв о моей поездке?

– Только то, что ты был более чем очарован Кэт… Тамарой, – быстро поправилась она, надеясь, что он не заметит оговорки.

Он нахмурился.

– Почему он обсуждал это с тобой? Нервничая, она рассмеялась:

– Клайв любит делать всем гадости. Он знал, что это меня расстроит. – Жадно поцеловав его в губы, она пробормотала:

– Я очень ревную.

Улыбнувшись, он уложил ее спиной на надушенную подушку и, легонько коснувшись губами шеи, пошел уже знакомым путем, опускаясь ниже, вызывая в ней блаженное чувство ожидания, рождая волны желания.

– Как хорошо ты знаешь Пендлтона? – спросил он, дунув ей легонько прямо в ухо.

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности и испугалась, увидев совершенно холодное выражение его лица.

Потом прямо замурлыкала от удовольствия. Он ревнует! И с горловым смехом обхватила его за шею:

– Дорогой, кто не знаком с Клайвом? Его можно встретить везде и всюду!

– Он был твоим любовником?

– Что за нелепый вопрос? – Она решила съязвить, но потом скрыла свое раздражение и спокойно ответила:

– Я знаю его с детства, он крестник моего дяди. У тебя нет никаких оснований думать, что он мой любовник, если только… ты не ревнуешь?

– Я не ревную, дорогая, просто я осторожен.

– Но почему?

– Он, похоже, весьма интересуется моей особой. И я не могу понять причину.

– Никто не может предсказать поведение Клайва. И вообще мне надоело о нем говорить, – продолжала она сердито, – от него одни проблемы.

Он невесело рассмеялся:

– В этом ты права, моя кошечка.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня он так настойчиво создавал проблему, что мне трудно было решить ее без осложнений.

– Но ты и не решил ее, если вызвал его. – Она готова была прикусить свой глупый язык! Зачем она это сказала!

Ее опасения оправдались, когда он ответил:

– Да, я его вызвал. Но ты откуда знаешь? Опять Клайв? Ведь мы решили не говорить дамам об этом, – холодно произнес он.

Она молча проклинала себя, Клайва и его интриги и постаралась улыбнуться как можно соблазнительнее.

– Ты пришел ко мне, чтобы задать эти глупые вопросы? Уходи, если тебя интересует только Клайв!

– И не подумаю. – Он прильнул к ней долгим поцелуем. На этот раз предварительные ласки не потребовались: Элизабет воспламенилась от первого же прикосновения. Он взял ее грубо, почти жестоко, но эта жестокость возбуждала ее еще больше, чем искусные ласки, и очень скоро все было кончено.

Придя в себя, Элизабет размышляла, как Джейсон мог догадаться о ее отношениях с Клайвом. Проклятый Клайв! Придется быть осторожнее, не показывая, что она добивается Джейсона. Сегодня она наконец почувствовала, что ее любят. Разве он не разыскал ее ночью? То, что он сейчас в ее комнате, с ней рядом, разве это не доказательство его любви? Безусловно, он скоро попросит ее руки. Тогда она расскажет ему все о Клайве и его назойливом любопытстве. Уютно свернувшись рядом с Джейсоном, положив руку на его обнаженную грудь, она задала извечный женский вопрос:

– Скажи, ты меня любишь?

Джейсон чуть не застонал. Боже, ну почему они всегда об этом спрашивают! И нет ни сил, ни желания, ни настроения, чтобы лгать и нести чепуху. Он вскочил с кровати, натянул кожаные штаны и влез в мокасины. Поискал глазами рубашку, она оказалась на постели около Элизабет. Изумленная его действиями, она тоже вскочила, встала перед ним и, закинув ему на шею мягкие душистые руки, повторила:

– Ты не ответил. Я спросила, любишь ли ты меня.

– Нет! – И глянул прямо в ее поднятое красивое лицо.

Она опустила руки, пораженная его словами и заметно смущенная.

– Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду? – запинаясь спросила она.

Глядя на нее своим холодным загадочным взглядом, он не стал подыскивать особых слов.

– Все очень просто. Я хотел тебя. Ты испытывала то же самое. И мы получили взаимное удовольствие. Это было восхитительно, но любовь здесь ни при чем. Ты очаровательная женщина, и я для тебя не более привлекателен, чем дюжина других, имена которых могу назвать.

– Как ты можешь так говорить после того, что было между нами? – Она не хотела верить в жестокость его слов.

– Желание часто принимают за любовь, моя дорогая. К счастью, я вообще не верю в то, что ты называешь любовью: существует просто животное чувство голода.

Ну, так ему это не пройдет! Она сейчас поднимет скандал! Обида от нанесенного оскорбления была слишком велика. Элизабет украдкой посмотрела на дверь: надо бы открыть ее и закричать. Через несколько минут явятся родители, Браунли и гости. Джейсона застанут в ее комнате полуодетым, у него будет только один выход – жениться! Ей наплевать на неминуемый скандал и сплетни. Она будет богатой миссис Сэвидж из Луизианы!

Сверкнув улыбкой, она проворковала.

– Как это умно с твоей стороны – не путать одно с другим!

Насторожившись, он следил, как она нашла свой пеньюар рядом с его рубашкой, набросила его на себя, потом взяла кожаную рубашку и спросила, поддразнивая:

– Хочешь получить ее?

Он потянулся, но когда его рука почти коснулась рубашки, она отдернула ее и, прижав к груди, отбежала на середину комнаты. С натянутой улыбкой он прислонился к одному из кроватных столбиков. Поза его была обманчиво расслабленной, как у притаившейся и напрягшейся для прыжка пантеры, но Элизабет никогда не видела, как это делает пантера.

Затеяв свою опасную игру, Элизабет дразнила его улыбкой, хотя сердце у нее взволнованно колотилось. Украдкой она поглядывала на запертую дверь – на пути к ней стоял Джейсон.

Надув губы, она насмешливо спросила:

– Ты не собираешься одеться? На улице страшный холод! – И помахала кожаной рубашкой. Но он не сдвинулся с места.

От Джейсона исходила затаенная угроза, но Элизабет не обратила внимания на опасность, которая ей угрожала. Джейсон в ярости проклинал собственную глупость, из-за которой очутился в столь щекотливом положении. Он, не питал иллюзий насчет Элизабет и разгадал ее намерение устроить скандал. Он понимал: нужно заставить ее замолчать.