— А это для чего? — осведомился я.

— Для оружия! — выпендрился Сашка и добавил: — Офицерская же общага, надо постояльцам где-то личное оружие хранить. Приезжим в местную оружейку стволы сдавать не принято.

А я-то думаю, чего нас не разоружили при въезде на территорию. Впрочем, умно. Множество проблем решает, особенно в таком крошечном гарнизоне. Людей едва хватает наряды тянуть, какой уж дежурный по общаге! Хотя в оружейке по-любому пост есть, и человек материально ответственный неотлучно при имуществе находится. Однако это все лирика, если есть сейф — надо его использовать по назначению. Что я и проделал, с некоторым трудом запихав в ящик «вихрь» и пистолет в кобуре. Мачете вместе с ножнами положил рядом с броником. Сашка последовал моему примеру.

— Слушай, — задумчиво проронил я, — тут же вроде взвод всего расквартирован, а городок чуть не на полк. Как так получается?

— Ну с полком ты загнул, а при введении военного положения на базе комендантского взвода батальон ополчения разворачивается из местных запасников. И взвод комендантский — это не армейский, в нем полста человек личного состава только под ружьем и еще человек двадцать из вспомогательных служб — техники, завскладом, повара, медработник. Вооружение на этот батальон тут же хранится — видал, какой склад здоровый. Только техники реально на взвод, в случае чего ее из деревенского парка привлекают.

— Кто первый в душ?

— А кто займет, тот и первый! — И Сашка, хитрец этакий, вышмыгнул в коридор в одних трусах, прихватив полотенце.

Я тем временем разулся, неторопливо скинул бронекомбез, вылез из термобелья, тоже раздевшись до трусов, и принялся потрошить рюкзак на предмет извлечения сменки. Хоть по-человечески душ приму, впервые за неделю. Да и постирушками заняться бы надо — термобелье, оно хоть пот утилизирует, но тоже ухода требует. Развесил аккуратно комбез на спинке стула, влез в тапочки и побрел в сторону душевой, захватив исподнее, как свежее, так и требовавшее стирки. Насчет душа Сашка беспокоился зря — кабинок оказалось целых три, отдельных, аккуратно выложенных белым кафелем. И вода горячая — то, что надо. Так что завис я надолго.

В комнату вернулся лишь через полчаса, развесил термобелье по спинкам кровати, натянул свежую футболку, штаны от полевой формы, сунул ноги в тапки и выжидательно уставился на Сашку. Тот безмятежно развалился на койке, задрав босые ноги на спинку, и, судя по виду, изучал рельеф беленого потолка.

— Чего там Иноземцев говорил про обед? — напомнил я.

— А… — очнулся напарник. — Пора уже. Здесь в гарнизонной столовке кормят, одевайся, а то не поймут и застроить попытаются.

Вот в этом я нисколько не сомневался. Сам такой — не могу мимо одетого не по форме бойца спокойно пройти. К тому же считаю, что командир должен быть примером для подчиненных, потому и не стал возникать. Натянул носки, сунул ноги в берцы, влез в куртку, подпоясался ремнем с кобурой — негоже офицеру без личного оружия по военному объекту шастать. У меня как раз для такого случая дублирующая кобура имелась, куда оставалось лишь пистолет сунуть. Ну и пилотку на голову нацепил, куда же без головного убора.

Сашка со страдальческим видом напяливал потрепанный камуфляж — сменки нет, он в длительный рейд не собирался. Потому жестоко мне завидовал, такому всему чистенькому и свежему, благоухающему дезодорантом. Это я в честь прибытия выпендрился, в поле обычно ничем подобным не пользуюсь, дабы не выдать себя неестественным запахом. Но на всякий случай карандаш сухого «подмышечника» с собой взял — не велика тяжесть, а порой бывает весьма приятно.

— А что это у тебя за кепка такая странная? — удивился напарник, разглядев мою небесно-голубую пилотку.

Сам он щеголял в обычном полевом кепи с мягким матерчатым козырьком. Понимаю, на фоне камуфляжа смотрится весьма забавно, но поделать ничего не могу — по форме положено.

— Это спецдевайс дьявольской силы. Дает плюс десять к меткости и плюс пять к харизме, — туповато пошутил я и ухмыльнулся при виде вытянувшейся Сашкиной рожи. — Пилотка это. — Подурачился, и будет. — Я вообще-то флотский, абордажник из экипажного состава. А нам по форме только они положены — никаких фуражек и прочих кепи. А у вас таких не носят, что ли?

— Нет.

— Понятно. У всех свои заморочки. Хотя знаки отличия вроде совпадают. Кстати, а ты почему без погон?

— У «мародеров» в поле погоны носить не принято. Мы же вроде спецагентов, только работаем все больше на природе. Хотя знаки отличия имеются. — Он ткнул пальцем в куртку, которую как раз застегивал.

Действительно, прямо над левым нагрудным карманом располагалась нашивка с обозначением группы крови, а рядом с ней был пришпилен значок в виде силуэта «бобика» с рельефной звездочкой посередине.

— Так это ж эмблема автобата.

— Нет, у водил просто колеса, без излишеств. А «бобик» — эмблема поисковиков, нам часто и далеко мотаться приходится. Звание по количеству и размеру звезд определяется. С майора и выше звезды большие, еще сверху и снизу перекладины — типа как просветы на погоне.

— А сержантский состав как же? — удивился я.

— В «мародерах» только офицеры, с младшего лейтенанта начиная, его сразу после училища дают.

— Это сколько же у вас офицерья тогда…

— Немного. Во всей Поисковой службе личного состава не больше тысячи человек, включая вспомогательный персонал. А непосредственно «мародеров» сотни четыре — и вот они все офицеры. Мы в основном парами действуем, а когда нужно прикрытие, привлекаем пехоту.

— Ха… Голубая кровь, получается? Круче самого крутого спецназа?

— Нет. У нас задачи разные, и подготовка соответственно, — терпеливо пояснил Сашка. — Мы более универсальны, хотя чистых вояк намного лучше меня полно.

Вот и прояснилась ситуация. У нас таких называют коротко и ясно — рейнджер. И по задачам, и по специфике работы очень похоже.

— Ладно, хватит трындеть, в столовку пора. И сними эту, как ее… пилотку. Внимание привлекаешь.

Тоже верно. Желудок уже давно и недвусмысленно сигнализировал, что пора бы подумать и о еде, а не только о пище духовной.

Столовка оказалась чистой и просторной, с полностью застекленной передней стеной — видно, что здание для приема пищи приспособлено, а не для обороны. Впрочем, надо же хоть где-то солдату от серых стен с окнами-бойницами отдыхать. В столовке самое для этого место — все же тут удовольствие получают, второе доступное для служивого человека после сна.

Мы двое были не единственными посетителями предприятия общепита — здесь уже обедало человек двадцать бойцов, занимавших целый ряд столов у дальней стены. У окна напротив входа сидел Иноземцев. Увидев нас, он призывно махнул рукой. Возражать мы не стали и заняли места за его столом, весьма кстати сервированным на троих.

— Как устроились? — поинтересовался лейтенант.