Он презрительно фыркнул:

— Она, несомненно, искала надежное укрытие от властей.

— Почему бы в таком случае ей было не воспользоваться драгоценностями, которые она якобы украла, чтобы уехать подальше из Англии? На континент, например? Кстати, светские сплетники именно туда ее и отправили.

Логичным умозаключениям бабушки наконец удалось пробиться за стену того, что она назвала его «личными суждениями». Адам нахмурился:

— Я считаю, нужно предоставить властям возможность решать, виновна она или нет.

— Не хотите ли и вы сказать что-нибудь, моя дорогая? — предложила леди Сисели, услышав сдавленный протестующий возглас Елены.

Елена натужно сглотнула, прежде чем ответить.

— Только то, что власть, о которой говорит лорд Готорн, представлена моим кузеном Невиллом, новым герцогом Шеффилдом, который… который… — Она снова сглотнула. — Он — тот самый джентльмен, который, руководствуясь собственными соображениями, и обвинил меня в убийстве и краже.

— Разве такое возможно, Адам? — глядя на внука широко раскрытыми глазами, спросила леди Сисели. — Этого ведь нельзя допустить хотя бы из-за требования беспристрастности судей.

Адам пожал плечами:

— О власти в Йоркшире мне ничего не известно.

Последние несколько минут оказались для Елены еще более болезненными, чем она могла представить. Мало того что ей снова пришлось переживать события двухмесячной давности, так еще и смотреть в глаза Адама, безапелляционно обвиняющие ее! Ему даже в голову не пришло, что она может оказаться невиновной. Для нее это было особенно невыносимо потому, что еще несколько часов назад она считала себя влюбленной в него!

Ее робкая, пугливая любовь зачахла и умерла в груди, будто ее никогда и не было.

— Похоже, так. В противном случае вы бы знали, что, помимо титула и имения дедушки, Невилл унаследовал и его магистратские функции в графстве, — ровным, лишенным эмоций голосом говорила Елена. В самом деле, чем помогут ей мольбы, если Адам уже решил, что она виновна. — Как только я попаду в руки Невилла, он, невзирая ни на какие доказательства, не колеблясь приговорит меня к смерти через повешение.

Взгляд Адама инстинктивно метнулся к ее изящной шее. Он тут же представил, как на ней затягивается толстая петля, сжимая нежную матовую кожу и похищая жизнь у этой молодой и красивой женщины.

Эта мысль заставила его содрогнуться.

— Я так и думал, что вы устроите истерику.

— Истерику? — непонимающе переспросила Елена. Она расхаживала взад-вперед по комнате так быстро, что подол платья яростно хлестал ее по лодыжкам. — Думаю, сэр, вы и сами не сумели бы сохранять хладнокровие перед лицом такой ужасной кончины!

Она гневно сверкнула глазами, пытаясь сдержать невыплаканные слезы.

— Попридержи язык, Адам! — с несвойственной ей яростью рявкнула леди Сисели. — Позволь тебе напомнить, что, пока настоящее имя мисс Мэттьюз не было раскрыто, она тебе нравилась, возможно, даже очень сильно. — Выражение ее лица смягчилось, когда она снова повернулась к покрасневшей Елене. — Я знала и любила ваших родителей, дитя мое.

Елена почувствовала, как к горлу подступает комок.

— Вы очень добры.

— Вовсе нет. — Леди Сисели взяла обе ее руки в свои, принуждая выслушать ее. — В молодости я была дружна с вашей бабушкой Джейн. А ваш дедушка…

— Долго еще вы намерены плавать по волнам воспоминаний, бабушка? — со вздохом спросил Адам.

В глазах леди Сисели, столь похожих на глаза ее внука, появилось осуждающее выражение.

— Не был бы ты таким тугодумом, Адам, давно бы уже понял, что я восхищаюсь отличным генеалогическим древом мисс Мэттьюз.

— А я считаю, бабушка, что в каждой семье, даже с самым безупречным генеалогическим древом, всегда найдется паршивая овца.

— Твой язвительный юмор здесь совершенно неуместен, Адам!

Елена недоуменно посмотрела на леди Сисели. Неужели она думает, что ее внук всего лишь шутит?

— Хотя обычно этим титулом награждают джентльмена, — как ни в чем не бывало продолжал Адам, — я не вижу причин, по которым паршивой овцой не могла бы называться…

— Адам!

— Повинуюсь, бабушка. — Он отвесил ей шутовской поклон и снова посерьезнел. — Могу я поинтересоваться, что случилось с настоящей миссис Лейтон? — обратился он к Елене.

— Теперь она проживает в Шотландии с родителями своего покойного мужа.

— А вам это откуда известно?

— Я была знакома с семьей Бэмбери, поэтому и узнала о решении миссис Лейтон не сопровождать их на континент.

— Рад это слышать. — Адам нахмурился. — Моя бабушка полагает, раз у вас уважаемые предки, значит, и вы не способны на убийство.

Елена бросила на него опасливый взгляд, не вполне уверенная, шутит ли он или говорит серьезно. Застывшее на его лице холодное, насмешливое выражение также не давало ей никакой подсказки. Прежде чем ответить, она сделала глубокий вдох.

— Я не способна и мухи обидеть… — начала было она, но тут же замолчала, вспомнив, как отчаянно отбивалась и царапалась, пытаясь вырваться из рук Невилла. — Если меня к этому не вынудить, — хрипло добавила она.

Адам удивленно вскинул брови:

— И кто же вас к этому вынудил? Ваш дедушка?

— Нет, — поколебавшись немного, ответила она.

Прищурившись, он принялся рассматривать ее с повышенным вниманием:

— Тогда кто-то другой?

Она потупилась:

— Да.

— Потрудитесь рассказать нам, кто это был.

Могла ли она рассказать Готорну и его бабушке ужасную правду о том, что произошло два месяца назад?

Елена посмотрела сначала на леди Сисели, в глазах которой светились только нежность и чисто женское понимание, потом перевела взгляд на Адама. Его настрой угадать было гораздо сложнее, так как он прятал свои эмоции за полуприкрытыми веками, придающими лицу совершенно непроницаемое выражение.

У Елены не было иного выбора, кроме как довериться этим людям. Либо она расскажет правду, надеясь на их сострадание, либо ее увезут под конвоем и передадут в руки Невилла, от которого справедливости точно ждать не приходится.

Елена сделала глубокий вдох, намереваясь изложить события точно и хладнокровно, как любит Адам. Единственная проблема заключалась в том, что она не знала, с чего начать.

* * *

Прищурившись, Адам наблюдал за противоречивыми эмоциями на ее лице. Он ожидал ответа или молчания. Однако надеялся, что она им все расскажет, в противном случае он не будет знать, что ему делать.

Что бы там ни говорила его бабушка, сложившаяся ситуация глубоко волновала Адама. Его переполняли чувства удивления, когда он узнал истинное имя Елены, и шока от осознания того, что ее обвиняют в совершении страшного преступления.