– В точку! – довольно сказал Рюген. – А ведь можно сыграть еще и на армейской организации. Не маршировки, ясное дело, а централизованная поставка провианта, одежды для работников и прочего. Тогда можно будет еще чуть-чуть урезать жалованье вольнонаемным – они все равно будут в выигрыше, а то сам знаешь, какие бывают условия у мелких подрядчиков.

– Понял, – медленно сказал Богуслав, задумчиво покачивая пустой кружкой, в которой минуту назад плескался квас, – получается сразу несколько мишеней одной пулей. Первое – предотвращение социальных проблем, второе – выигрыш в скорости работ, ну и третье – значительная экономия. Последнее я не могу прикинуть пока даже приблизительно, но пунктов, на которых можно сэкономить без ущерба для качества работ и качества жизни работников, я уже насчитал больше двух десятков. Я – за.

Восстание луддитов[81] потихонечку разгоралось в Англии, негласно поддерживаемое Римской империей. Правда, называлось оно по-другому, ну да не суть… Если в реальной истории восставшие пытались противостоять войскам, собираясь в отряды, то сейчас это были скорее партизанские действия в духе прославленной ИРА[82], в сочетании с пропагандой. Операция готовилась уже несколько лет, и листовки с нужными словами расклеивались и раздавались в рабочих районах Англии. Потихонечку, полегонечку… Зато когда НАЧАЛОСЬ – все работники хотя бы приблизительно знали цели и методы восстания.

Мелочь… ан нет, получился этакий «принцип роя», когда арест и уничтожение крупных вождей не давал ощутимого эффекта. Да собственно говоря, особых вождей и не было – так, два десятка проповедников-идеологов. В большинстве же своем восставшие действовали небольшими группами, занимаясь по большей части поджогами фабрик. Изредка они объединялись и врывались на заводы, ломая станки.

К марту 1794 года проповедник Генри Смит из Девоншира высказал не слишком оригинальную идею о «яблочках, которые недалеко падают от яблони», и… неожиданно проповедь получила широкий общественный резонанс, после чего луддиты занялись поджогами не только фабрик, но и домов фабрикантов. Причем поджигать полагалось вместе с домочадцами, после чего внимательно следить, чтобы те не выбрались из огня…

Жестоко? А по мнению восставших, не слишком: в Британии власть имущие совершенно не церемонились с «низшими классами», активно применяя смертную казнь за любой пустяк – с девяти лет… А во время подавления беспорядков возраст вообще не разбирался. Да и вообще, если ты вынужден отправлять детей работать лет этак с пяти[83], потому что иначе тебе их банально не прокормить… Жалость к детям тех, из-за кого и сложилось это положение… Как-то не получалось жалеть.

– Восставшие перешли к военным акциям, уже не боятся нападать на воинские части, – доложил прибывший из Британии агент.

– Рано, – сморщился Рюген, – их кто-то подталкивал?

– Нет, Сир, – уверенно ответил неприметный шотландец, – головы у некоторых от успехов закружились. К такой стратегии парламент просто был не готов, так что первоначально у восставших были серьезные успехи.

– И какое противодействие?

– Если где-то были опознаны восставшие, то войска целиком уничтожают рабочие кварталы[84], где оные проживали.

Со свистом втянув воздух, Померанский закашлялся – к ТАКОМУ он не был готов. Нет, виноватым в том, что подтолкнул низшие слои населения Британии к сопротивлению, он себя не чувствовал – там и без него были постоянные стычки, переходящие в полноценные бои, когда против рабочих применяли артиллерию. Он так… разве что вектор придал… Но все равно – ТАКОЙ жестокости от английского истеблишмента он не ожидал. Пусть понятие «милосердие» в восемнадцатом веке скорее абстрактно и применяется разве что по отношению к высшим слоям населения… Но даже французские революционеры такого себе не позволяли. Да, они проводили порой массовые казни, но – почти всегда выборочно, соблюдая хотя бы видимость законности. «Инциденты» случались, особенно в провинции, но парижские власти хотя бы на словах выражали неодобрение…

– Ясно, – чуточку сдавленно произнес Грифич, прокашлявшись, – а Ирландия, Шотландия?

– В Ирландии особо некому, там после выступлений девяносто второго года всех активистов уничтожили, да и людей сильно проредили… так что пока просто вождей нет. В Шотландии… – шотландец замялся, но продолжил: – В Шотландии выжидают. Основные разговоры – выждать, пока Англия ослабнет, и предъявить какие-то требования. О свободе речь даже не идет, просто равные права промышленникам и торговцам Шотландии, уравнять с правами английских предпринимателей, не более.

– Ладно, не мнись, ты-то здесь при чем?

– Да стыдно, Сир, – глухо сказал разведчик, – у нас есть шанс добыть себе свободу, а вместо этого…

Отпустив «Штирлица», император призадумался: вариантов развития будущего было несколько, и все имели свои плюсы и минусы. Так, каждый день без войны усиливал его экономику, но и врагам он давал возможность подготовиться получше… В идеале хотелось бы выманить врагов на глупые действия, после чего разбить их по частям. А вот как это сделать?..

Вариант практически единственный – Франция. Там сейчас такой бардак, что можно и черта сделать одним из Вождей Революции. Пусть англичане достаточно плотно контролируют их, но… не так уж и плотно. Среди Вождей венедской агентуры нет, а вот среди приближенных – предостаточно, так что влиять на какие-то события, пусть и косвенно, он может.

Так… Кто там у нас ныне самый долбанутый фанатик? Сен-Жюст, «шкуродер»… Можно ли его подвести к мысли, что «дух сильнее меча»? Да запросто, тот и сам не раз толкал проповеди на эту тему. Дескать, главное – Боевой Революционный Дух, остальное вторично. Если внушить ему, что он сможет повести Революционную Армию на Римскую империю… Можно. Но нужно ли? Разбить его не составит труда, особенно если Сен-Жюст возьмет под свое командование фанатичный, но неумелый парижский сброд. Но не приведет ли это к затуханию революционного настроя?