— Чтобы как следует закоптить мясо, нужно денька два хотя бы. Иначе дрянь получится, долго такое не сохранится.

— У вас есть время до середины ночи.

— Почему до середины?

— Мальчишка устанет, заснет, попробуем взять его в этот момент.

— Не успеть за такое время.

— Придумай что-нибудь, Патавилетти.

— И думать нечего. Сделаем, что можем, но до Серебряных островов такое мясо не донести.

— Это и не нужно. Три-четыре дня, за это время надо успеть его поймать.

— А потом что есть будем?

— Думать об этом станем после того, как поймаем Дирта.

Жуткие в своей невообразимой жестокости и фанатичной мстительности спайдеры на удивление вяло отреагировали на его нападение. Дирт ожидал от них как минимум тщательного прочесывания леса, приготовившись запутывать следы, растягивать врагов, стараться зайти к ним сзади, чтобы испытать на спинах уставших от хождений по холмам отстающих остроту охотничьих стрел, но ничего подобного не происходило. Враги неспешно бродили по разоренному селению, стараясь не приближаться к опушке, или делали это под защитой щитов и тяжелых доспехов. Да и арбалетчики при этом дежурили, причем не по одному.

Спайдеры бродили по развалинам Хеннигвиля не просто так. Все мало-мальски уцелевшее, пощаженное камнепадом и огнем нескольких пожаров сносили к дому лэрда. Особое внимание уделили хлеву. Изувеченные туши драгоценного скота стаскивали к морю, наскоро омывали, разделывали. Куски отборной вырезки относили за полуразрушенный сарай. Что там с ними делали, Дирт не видел, зато видел клубы дыма, а ветерок время от времени доносил характерный запах коптильни.

Мясо коптят? Что за идиоты! Его ведь следует перед этим вымочить как следует в соленой воде с травами, иначе ничего хорошего не получится. Неужто этим тварям все равно, какую гадость жрать?

Наверное, так и есть. Не люди — твари. Те еще твари! Нормальные люди не смогли бы такое сотворить с Хеннигвилем и Керитой.

Тема спайдеров в Хеннигвиле была не то чтобы под запретом, но, скажем так, говорить о ней не любили. Даже преподобный Дэгфинн упоминал о них нечасто, вскользь, когда не произнести нежелательное слово не получалось. Брезгливо морщился при этом, но Дирта не обманешь, уж он-то понимал, что за натужной гримасой скрывается самый обыкновенный страх.

Именно этот страх расколол некогда крупную общину дмартов, заставив самых запуганных покинуть ставший небезопасным Ханнхольд, отправившись к берегам негостеприимной Такалиды. Там, на проклятом континенте, по слухам, населенном демонами и древними созданиями, их не ждало ничего хорошего, но беглецам это казалось куда лучше, чем, трясясь от ужаса, дожидаться очередного нашествия спайдеров. Даже дети понимали, что Конклав, последовательный в том, что касается жестокости, не оставит остров в покое, а отказаться от своего божества для них было чем-то немыслимым, полностью невозможным, хуже, несравнимо хуже, чем есть своих детей и заливисто смеяться при этом.

К тому же и к убежденным богоотступникам спайдеры относились немногим лучше, чем к нераскаявшимся еретикам.

Что Дирт знал о спайдерах? Немного. Особая армия, напрямую подчиняющаяся Конклаву и занимающаяся чем угодно, но только не честной войной — там, где войско идет на войско. Их набирали отовсюду, из гвардии императора, из наемных отрядов, из солдат империи и даже из пленников, если те себя как следует зарекомендовали.

Став новобранцем, спайдер долгое время живет среди таких же, как он, не видя никого другого и отвергая соблазны, которые ему навязывают все кому не лень. Служба в этот период скучная, жизнь бедная, голодная и неинтересная. Немногие выдерживают годы испытаний, но оставшиеся получают татуировку на руке — обычный кружок. Перед этим кандидата спрашивают, согласен ли он ее принять. Если соглашается, назад, в обычную жизнь, дороги нет. Он или станет таким, как все эти звери, или будет убит своими же.

Чтобы кружок превратился в полноценного паука, к нему придется дорисовать голову, глазки, лапки и прочие недостающие элементы. И каждый из них дается не просто так, а за особые заслуги перед Конклавом. За уничтожение еретиков, бунтовщиков, заговорщиков, карательные акции против регионов, которые Конклав посчитал нелояльными, и прочее-прочее. Если спайдеры участвовали в войнах, то вовсе не в строю, как гвардия и армия. Их привлекали для рейдов по тылам, во время которых «паучья армия» дотла выжигала деревни и мелкие городки, вырезая их жителей до последнего и забирая все ценности.

На зрение Дирт никогда не жаловался и прекрасно разглядел подобные татуировки на руках ублюдков. Что характерно, все пауки были нарисованы полностью, недостающих элементов он не заметил.

Это плохо, очень плохо. Перед ним звери из зверей: отряд матерых спайдеров. Эти не занимались ерундой, их посылали только в самых серьезных случаях. Вне походов в их жизни трудно было найти даже намек на лишения, но за сытость и веселье они до последней монеты расплачивались грязной службой.

Зачем этим зверям понадобилось разорять Хеннигвиль? Тут лишь дмарты, против них можно было послать зеленых новобранцев с тем же успехом. Что-то не сходится…

Дирт недолго обманывал сам себя. Кроме дмартов, в селении жил лэрд Далсер. Кто он и откуда взялся, никто не знал, но по обмолвкам было понятно, что человек он непростой. Беглый аристократ, маг — тайн хватало.

Одна из этих тайн или несколько — вот причина того, что Хеннигвиля больше нет.

Спайдеры пришли за лэрдом. Дирт видел, как его тело вынесли из дома, и, хотя чувства требовали поверить в хорошее, не сомневался, что он мертв. Враги получили, что хотели, но не уходят, а возятся с заготовкой провианта.

Смысл?

На этот вопрос ответил желудок, обиженно забурчав, намекая на чрезмерно затянувшуюся пустоту.

Спайдеры хотят запастись едой для долгого похода, потому и занялись копчением. Они решили уйти пешком, как недавно планировал сам Дирт? А что им еще остается, ведь их корабль разбит камнепадом. Воины — не охотники, им будет нелегко себя обеспечивать в пути. Припасов в селении не осталось, даже семенное зерно сейчас зеленеет в полях молодыми всходами. Остается лишь мясо павшего скота.

Обрадованный тем, что сумел раскрыть замыслы врагов, Дирт прекратил за ними наблюдать и осторожно отошел в глубь леса. Слишком настороженно держатся спайдеры, с его слабыми стрелами не стоит и думать поражать их с такой дистанции.

Ничего, как пойдут вдоль побережья, у него будет масса возможностей для засады. Пусть местность за болотами ему незнакома, никто не помешает забегать вперед и выбирать подходящие места. Спайдеры страшны, но двигаться с его скоростью они не смогут, возраст у многих серьезный, ходят степенно, да и доспехи с тяжелым оружием не добавляют прыткости.

Пришлось делать солидный крюк по лесу, обходя стороной поля и огороды. Расслышав подозрительно многоголосое карканье, вышел на опушку и убедился, что черные птицы нашли без толку погибшую Русалочку и устроили пир. Корова, смерть которой должна была подарить селению несколько дней передышки от беспросветного голода, стала добычей ворон.