Джози рассмеялась:

– Ну, это обычная реакция. Но, будьте уверены, уж с этим-то я справлюсь. Я же помогаю Хьюстону отпиливать людям кости, так что несколько швов меня не напугают. Особенно если учесть, что именно я его заштопала. Я с удовольствием проверю собственную работу.

– Отлично. – Фрэн просияла, всем своим видом показывая, что они достигли полного взаимопонимания.

Джози улыбнулась ей в ответ, правда, по другому поводу. Теперь, если Хьюстон будет протестовать и попробует не пустить ее на порог, она заявит ему, что ее послала его мать.

На другой день, когда Джози звонила в дверь Хьюстону, на ней были джинсовые шорты и свободная майка, в руках большой пакет с крабами от «Барнакла Билла».

Хьюстон не подходил к двери. Тогда она решила, что он, возможно, не хотел лишний раз хромать до двери, зная, что никого не ждет, а у матери есть ключи. Она нажала на ручку. Ей повезло, дверь не была заперта. И слава Богу, ведь столько крабов ей не съесть и за неделю.

– Привет! – позвала она, войдя в прихожую. – Это я. Я принесла тебе ужин.

Ответа не последовало, и Джози прошла через пустую гостиную прямо на кухню. Хьюстон сидел за стеклянным столом и ел клубнику. Перед ним лежала раскрытая газета. Он поднял на нее глаза, затем сунул в рот очередную ягоду вместе с зеленым хвостиком.

– Это у тебя ужин?

– Да. – Он выплюнул стебелек и аккуратно перевернул страницу газеты.

Словно это могло остановить ее.

– Ладно, здравствуй. Как прошел день? Рада тебя видеть. – Она швырнула пакет на стол.

– Джози. – Он взглянул на нее и болезненно сморщился: – Без обид, но сегодня я не в том настроении, мне не хочется ни с кем общаться.

– Именно поэтому-то тебе и необходима компания.

– В твоем утверждении отсутствует логика, – заявил он, задержавшись взглядом на пакете.

Джози должна была признать, что, несмотря на недавно пережитый кошмар, Хьюстон выглядел достаточно хорошо. Он был небрит, не так опрятен, как она привыкла его видеть, грудь обнажена. Его оливкового цвета шорты свободно свисали с талии, подчеркивая его имидж серфера, который она находила очень привлекательным. Впрочем, сексуальным она его сочла бы даже в наряде Санта-Клауса. А небритая щетина могла бы пощекотать в некоторых действительно интересных местах. «Джози, остановись», – приказала она себе.

Поврежденную руку он держал на коленях, нога все еще забинтована, но, судя по всему, он не испытывал особого дискомфорта.

– А по мне, так логика очевидна, – ответила она и, вытащив из сумки пластиковую коробку, открыла ее и поставила перед Хьюстоном. Характерный аромат свежих морепродуктов наполнил воздух.

– Но ты же не уйдешь, правда? – спросил он, непроизвольно потянувшись за крабом. Он тут же взял себя в руки и остановился.

– Нет. И не надейся. Мы будем ужинать и болтать, и ты расскажешь мне все по поводу тайных признаний, сделанных, когда ты был под диаморфином.

Это заинтриговало его.

– Зачем? Что я такого сказал?

– Ты не помнишь? – Она положила перед ним бумажную салфетку и пластиковый нож с вилкой. – Да ведь это, может, был поворотный момент в моей жизни.

Джози взяла клешню краба и села в кресло рядом с ним, чувствуя, как у нее текут слюнки. День в больнице выдался долгий и трудный, а пообедать ока не успела. Она с удовольствием впилась в клешню зубами.

– Очень мило, – заметил он, отодвигая в сторону миску с клубникой. – Только я ничего не говорил.

– Ты наговорил массу вещей. – Джози утерла салфеткой подбородок. – Ну, например, посоветовал вызвать Тима Шейнберга вместо меня, поскольку я недостаточно квалифицированна.

Она надеялась, что он будет отрицать это или хотя бы смутится. Но ее ждало разочарование. Он лишь пожал плечами:

– И это все? Но это же верно.

Сгорая от желания швырнуть ему в физиономию миску с клубникой, она фыркнула:

– У меня хватает квалификации, чтобы накладывать швы. Достаточно, чтобы делать массу травматологических процедур в тысячу раз сложнее, чем вытаскивать акулий зуб из твоей ноги.

А ведь она так старалась оставаться с ним на дружеской ноге, относиться к нему по-доброму.

Хьюстон уперся глазами в стол, его губы скривились, и она сообразила, что он с трудом удерживается, чтобы не расхохотаться.

Сейчас она это исправит.

– Но после этого нелестного утверждения ты вдруг собрался и выложил, насколько я, по-твоему, хороша собой.

На это последовала иная реакция. Бронзовые мускулы на голой груди напряглись, рука сжалась. Вена на шее вздулась, когда он бросил на нее опасливый взгляд:

– Неужели правда?

– Правда.

Хьюстон, сам того не желая, выявил дотоле неизвестную воинственную черточку ее характера.

Но греховодник снова пожал плечами, бросив взгляд на ее грудь:

– И это тоже верно.

Задохнувшись от возмущения, она вскочила на ноги. Он опять увильнул и привел ее в смятение, а это было последнее, чего ей хотелось добиться. Она вытащила из сумки бумажную тарелку и швырнула крабовую клешню перед Хьюстоном:

– Надеюсь, ты голоден, здесь будет килограмма два, мне трудно судить.

Рука Хьюстона благополучно устроилась на ее талии, пока она возилась с едой, разрезая краба с помощью пластиковых ножа и вилки. Она проигнорировала этот факт, торопясь нарезать краба мелкими кусочками, а затем обмакнуть в сливочный соус.

– Ты действительно прелестна. – Она кожей почувствовала прохладу воздуха на кухне, когда он вдруг задрал ее майку. Она напряглась, судорожно воткнув вилку в краба.

– Замолчи. – Джози дернулась, пытаясь на ощупь вернуть утраченный прибор, когда губы Хьюстона коснулись ее тела.

Вилка норовисто выскочила у нее из руки вместе с куском краба и шлепнулась прямо на газету Хьюстону.

Она отступила на шаг, уклоняясь от поцелуя, быстро перераставшего в совсем уж откровенные ласки.

– Прекрати.

– Почему? – Хьюстон ухватил ее за подол юбки, пытаясь притянуть к себе.

– Ты же сам сказал как-то вечером, помнишь? Мы останемся лишь друзьями. – Это не подействовало. Как она могла устоять перед ним, когда всякий раз, что она смотрела на него, в его голубых глазах светилось неприкрытое вожделение?

– Это была твоя идея. Когда ты намекнула, что мы вполне подходим на роль приятелей на одну ночь, я согласился. Просто я попросил неделю на выздоровление.

– Но я передумала и решила, что ты был прав. И теперь я стараюсь быть тебе другом и, как меня попросила твоя мать, помогать тебе, пока тебе не станет лучше, так что будь паинькой и веди себя прилично.