class="p1">— Назар, прекрати! Не разговаривай со мной как с маленькой девочкой, которая первый раз летит заграницу. Я еще вчера трижды всё перепроверила и спрятала документы в рюкзак, — хлопаю по кожаному карману своего несменного спутника в ручной клади.

— Ты права. — Муж устало трет переносицу, трясет головой. — Извини. — Он кладет свою руку мне на ногу и примирительно сжимает колено. — Извини. Я с самого утра на взводе. Всю ночь снилось, что поездка срывается.

— А я, наоборот, сегодня так сладко поспала. Давно так не высыпалась. Спокойна как удав.

Горский недоверчиво прищуривается.

— Что? Не смотри на меня так. Я совершенно спокойна. Видишь, даже руки не трусятся?

Супруг внимательно смотрит на мою вытянутую ладонь. Его брови удивленно ползут вверх, когда он не замечает никакого тремора или напряжения в моих тонких пальцах.

— Это пугает, — тяжело вздохнув, бормочет супруг.

Показываю ему язык и отворачиваюсь к окну. Ни за что не признаюсь, что уже неделю глотаю успокоительное. Чем ближе текущая календарная дата была к двадцать шестому декабря, тем тревожнее мне становилось.

Каждый вечер перед приходом мужа с работы, я репетировала сцену, где говорю ему, что отказываюсь лететь. А потом трусила. Я раз за разом попадала в объятия любимого мужчины и моментально прятала заготовленную речь до лучших времен. Которые в итоге так и не наступили.

Остальную часть пути мы с Назаром не разговариваем. Он раздает последние рабочие наставления перед полетом, я смотрю на зажигающиеся уличные фонари столицы.

Прощаться с городом не собираюсь, но меланхоличная тоска немного терзает и без того расклеенную душу. Сморю на заснеженные витрины как знакомых, так и до сих пор не посещенных заведений. Записываю в чертоги памяти фасады зданий, мимо которых ездила каждый день из дома в центр. Впитываю атмосферу родных и до боли знакомых улочек.

Мне уже всего этого не хватает. Я уже скучаю по дому.

Понятия не имею, когда вернусь сюда насовсем. Не тешу себя иллюзиями, что наше с Назаром пребывание в одной из европейских столиц продлится всего месяц. Такое возможно лишь в сказках. У маленького мальчика, у сына Назара раковая опухоль. Это не аппендицит или камни в желчном пузыре, одним скальпелем данную заразу не вылечить. Нужна химия, уход и, возможно, повторное хирургическое вмешательство.

То ли мой уровень стресса стал зашкаливать, то ли в принципе срок эффективности успокоительного не такой длинный, как я рассчитывала, оставляя блистер с таблетками дома, но чем ближе мы оказываемся к аэропорту, тем сильнее я начинаю тарабанить пальцами по дверной карте.

Сердце ускоряет ритм, дыхание учащается. Откидываю голову на подголовник и поджимаю губы. Тянусь рукой к Назару, чтобы переплести наши пальцы. Он сначала пытается отмахнуться, но я усиливаю хватку.

Мы вновь поменялись местами. Нервозность Назара ушла вместе с погружением в привычную рабочую среду.

Муж снова мой привычный островок спокойствия и безопасности, тихая гавань для моей неспокойной натуры.

Предстоящая встреча с Баженовой и их общим сыном холодит мои внутренности. Совсем скоро мы все столкнемся нос к носу. Считанные минуты остались до живой встречи с тем самым мальчиком с фотографии, который так увлеченно грыз погремушку.

Боюсь даже представлять, как это будет.

— Уверенна? — открыв дверь и подав мне руку, уточняет Назар. — Я пойму, если ты передумала.

Поравнявшись с мужем на тротуаре, без раздумий висну на его плечах.

— Я боюсь, Гор. — Жмусь носом к горячей шее любимого мужчины и с силой жмурю заслезившиеся глаза. — Совсем, совсем капельку. Эта поездка серьезное испытание для меня, для нас. Твоя поддержка очень нужна. Обними меня, пожалуйста, крепко, крепко.

Назар сжимает свои руки вокруг моей талии и отрывает от земли. Кружит перед зданием аэропорта, не обращая внимания на то, что мы можем кому-то мешать.

— Я всегда тут, — шепчет Горский, вернув меня на землю. Его горячие ладони гладят мои замерзшие щеки. — Всегда. Чтобы не случилось, говори обо всем открыто. Хорошо? Я понимаю, что эта поездка самое сложное, что случалось в нашей жизни. Если ты чувствуешь, что не можешь, то говори, не переступай через себя. Поедешь спокойно домой, я и слова не скажу.

Толкаю мужа под ребра.

— Еще б ты что-то сказал. Внебрачный ребенок в нашей семье есть только у тебя, — язвительно рычу я.

— Ну наконец-то ввернулась настоящая Веснушка. А то мне уже страшно было. Колени стали дрожать рядом с той до чертиков спокойной версией тебя. Черт его знает, что от такой Каролины ждать можно.

— Дуралей, — бормочу я, пряча рвущуюся улыбку в теплую шею Назара.

Пока мы с мужем болтаем и обнимаемся, таксист выгружает наши тяжеленные чемоданы из багажника желтого седана. Мужчина громко возмущается, что он не нанимался в грузчики, но ставит последний чемодан рядом с нами.

Назар достает из кармана брюк пару купюр и всучивает их в руки моментально повеселевшего бомбилы. Спрятав чаевые, таксист желает нам счастливого пути и, запрыгнув в салон авто, быстро уносится прочь.

Не могу отлипнуть от супруга. Не хочу. Прижимаюсь к его колючему пальто. Смотрю на бегущих мимо нас людей. Кто-то, как и мы, сегодня покинет этот город, кто-то, наоборот, только приземлился в родных краях. Каждый со своей историей, со своей судьбой. Сотни, тысячи незнакомых лиц проносятся мимо.

С неба на вечерний город опускаются большие снежинки, падают куда придется и тут же превращаются в воду. Назар возмущается, что я опять путешествую без шапки. Натягивает мне на голову капюшон зимней куртки по самый нос. Хохочу и прижимаюсь к нему еще сильнее.

Нервозность постепенно притупляется. Не исчезает, но по крайней мере позволяет двигаться дальше. Назар рядом. Чтобы не происходило, чтобы не случилось дальше он со мной. А я с ним. Мы поддержка и опора друг для друга. Мы две половинки.

Накрываю губы мужа своими, скольжу холодным носом по его щеке.

— Я готова. Пошли скорее внутрь, — глядя в зеленые глаза Горского, отстраняюсь я на шаг.

Назар одаривает меня ответным чмоком. Затем, подхватив одной рукой два наших чемодана, спешит вместе со мной к раздвижным дверям аэровокзального комплекса.

Минуем металлодетекторы, сворачиваем к эскалаторам. Вроде все, как всегда: регистрация, получение посадочных талонов, таможенный контроль, сдача багажа, но тревога, растекшаяся по грудной клетке как подсолнечное масло по сковородке, не отпускает.

Ловлю себя на том, что постоянно оглядываюсь по сторонам. Глазами ищу ту, кто вот-вот появится и испортит всю идиллию, воцарившуюся между мной и мужем.

До посадки еще сорок минут. Вместо многолюдного зала ожидания, Назар тянет меня в один из ресторанчиков, что находятся на втором этаже