— Моя, — прорычал он, до боли впиваясь в её губы, прокусывая их и жадно слизывая выступившую кровь.

Чуть позже, когда лицо Дрейка вновь стало нормальным и он отполз от Эмирин, а она вытянулась на постели, привычно ожидая, пока благодаря регенерации пройдёт саднящая боль между ног, мужчина прошептал:

— Прости… Ты во сне шептала: «Нарро, Нарро»… Видимо, это спровоцировало…

Странно — ей должно быть гадко, но из-за приснившегося сна, остатки которого всё ещё были с ней, гадко не было.

— Ничего, — Эмирин улыбнулась, чуть приподнялась и ласково поцеловала Дрейка в щёку. Так, как она часто делала раньше, когда он был её лучшим другом — и только другом. — Всё хорошо, не переживай.

Дрейк несколько секунд вглядывался в её глаза, а потом подался вперёд и обнял, прижал к себе, легко погладил по спине.

— Если бы ты знала, как я хочу доставить тебе удовольствие, Эмил. Не из-за проклятья, нет. Если бы я мог не насиловать тебя… но у меня же мозги выносит начисто…

— Я знаю, Дар.

— Знаешь, — он усмехнулся. — Ничего ты не знаешь. Ведь это же я сам провоцирую вспышки метки проклятья, разве ты ещё этого не поняла?

Эмирин чуть отстранилась и посмотрела на Дрейка с удивлением.

— Сам?..

— Да! — рявкнул он, вновь прижимая её к себе. — Ты не представляешь, каково это — осознавать, что несколько раз в неделю насилуешь женщину, которая делает всё, чтобы тебя, дурака, спасти. А ты её насилуешь. Да когда я думаю, какую боль тебе причиняю, у меня внутри всё переворачивается.

— И это провоцирует метку… — протянула Эмирин понимающе.

— В глубине души я-то знаю, что ты от нашего… сожительства ничего не чувствуешь, кроме боли и… наверное, какой-то гадливости. И я не могу тебя в этом винить. Но… Эмил, если проклятье когда-нибудь будет снято, я, наверное, повешусь на ближайшем дереве.

— Дурачок, — протянула она шутливо, хотя сердце Эмирин разрывалось от боли и сочувствия. — Я знаю, что делать.

— Что? — Дрейк нахмурился. И задохнулся, когда почувствовал, как она опустила руку и начала ласкать его ниже пояса — чего никогда не делала раньше. — Эмил…

— Просто не нужно дожидаться приступа, — прошептала она, второй своей рукой взяла его ладонь и положила себе на грудь. — Если ты будешь в здравом уме, я уверена, всё получится. Иди ко мне, Дар.

Эмирин не зря считалась одним из лучших магов Разума — она сделала всё возможное, чтобы расслабиться. И ей это почти удалось, так что впервые за два года Дрейк уснул спокойно.

А она ещё долго лежала рядом с ним и думала. Думала о том, что так и не смогла сказать своему другу.

Эмирин совершенно ясно видела — края метки проклятья чуть обожжены, а это могло означать только одно — тот, кто его накладывал, находится в непосредственной близости от Дрейка.

И она догадывалась, кто это может быть.

35

***

Наследный принц Дамир

Наутро после «попойки» просыпаться, с одной стороны, было приятно, ведь посидели они вчера очень душевно, а с другой — немного противно. Переборщил он с вишневым пивом, переборщил…

Дамир потянулся, поморщился — от каждого движения голова трещала все сильнее — и открыл глаза.

Дин спала на своей постели, отвернувшись лицом к стене, и он несколько секунд лежал и рассматривал её — золотую косу с несколькими выбившимися прядками вьющихся волос, белую шею, которая виднелась над воротом ночнушки, пухленькую кисть руки, лежавшую поверх одеяла.

Интересно… а может человек связать жизнь с оборотнем? Ведь оборотни создают пары один раз — и на всю жизнь, зачастую слыша Зов совсем в юном возрасте. Наверное, у Дин в Арронтаре остался какой-нибудь волк, которого она, возможно, просто ещё не встретила.

А Дамир — не волк. Он человек. И никогда не сможет обращаться.

И потом, он наследник. Рональдин, конечно, не безродная девка — всё-таки дочь Вожаков — но будет ли этого достаточно?

О Дарида, о чём он вообще думает? Слишком много фактов говорили Дамиру безоговорочное «нет» — то, что Дин волчица; то, что он сейчас девочка и безбожно врёт всем окружающим; то, что он наследник, за которым охотится неизвестный то ли убийца, то ли сумасшедший. Какая уж тут любовь…

Вздох. Дамир повернул голову — Шайна, в отличие от Дин, не спала, а сидела на кровати, поджав ноги под себя. Полупрозрачная ночная рубашка немного сползла, обнажив трогательное белое плечо, и сквозь ткань наследник видел очертания красивой большой груди с тёмными сосками. Поднял глаза — Шайна улыбнулась ему, и её лица словно луч света коснулся.

Если Дин казалась Дамиру похожей на дорогую мраморную статуэтку, то Шайна больше напоминала скульптуру из дерева. Местами слишком большую и грубо срубленную, но очень душевную и милую.

— Как ты? — спросила она чуть хриплым со сна голосом.

— Бывало и получше, — ответил Дамир тихо, чтобы не разбудить Дин. — Какие планы на сегодня?

Девушка пожала плечами, и от этого движения рубашка сползла сильнее, практически обнажив правую грудь, и наследник невольно посмотрел туда — белая кожа, маленькая тёмная родинка, тонкая голубая венка.

— Эй, — Шайна засмеялась, и он поднял глаза. — Я думала, ты уже выбрала себе объект для изучения.

У неё дрожали губы, и Дамир понял — она совсем не сердится. Тоже улыбнулся, покачал головой.

— Смотреть — не трогать, Шани. А ты красивая.

Кажется, она смутилась.

— Ладно тебе.

— Я серьёзно. У тебя правильные черты лица, губы немного большеваты, но это не катастрофично. А когда ты не хмуришься, а улыбаешься, то вообще становишься очень милой.

— Ну, может быть. — Шайна забавно шмыгнула носом. — Но я ведь такая… крупная. И росту приличного, и в целом… Тоже мне, полуэльфийка.

— Ерунда, — засмеялся Дамир. — Ты бы видела моего дядю. Вот он настолько крупный, что ты была бы ему по грудь.

Кхаррт. Внутри на миг взметнулась паника. Ведь он говорил не о дяде Мирры — нет. О дяде Велдоне!

Именно дядя Велдон был в их семье самым крупным. Высокий, мускулистый мужчина — при виде императора многие придворные дамочки теряли дар речи и начинали непроизвольно облизывать губы. Забавно, но ведь Альтерры от природы были скорее жилистыми, нежели мускулистыми — все, кроме дяди. И Дамир, кажется, теперь понимал, почему.