та же «Игра», которая появилась в Городе после эпидемии. Но правила коренным образом менялись. Главное, отныне она должна проводиться на законных основаниях. Мы выводим «Игру» из подполья, организуем финансирование только за счет спонсорства и обеспечиваем гарантированное внимание средств массовой информации любому, кто захочет пережить захватывающие приключения в охоте на человека. Отныне игроками будут не только богатые молокососы, искатели острых ощущений на одну ночь. Наши клиенты – прекрасно вышколенные убийцы. Мы сделаем их настоящими профессионалами, создадим им имидж экстраординарных личностей. Это будет своего рода культ, находящий выражение в «Игре», которую мы возведем в ранг высокого искусства. Разумеется, первых кандидатов наберем из числа нынешних игроков. Шантерель Саммартини уже предложила свои услуги в качестве тренера, и я не сомневался в том, что она идеально подходит на эту роль.

Но изменения касались не только охотников.

Никаких жертв. Роль добычи исполняют добровольцы. Звучит дико, но Воронофф пришел в восторг.

Отныне наградой для уцелевших будет их собственная жизнь. Но не только – вместе с выигрышем придет высочайший престиж. Недостатка в добровольцах не ожидается: в Пологе толпы богатых послесмертных изнывают от скуки. Обновленная «Игра» привнесет в их жизнь элемент подконтрольного риска. Вступая в «Игру», каждый подписывает с нами контракт, где подробно оговариваются условия состязания: продолжительность, площадь игрового поля, типы оружия, которым может пользоваться убийца. От добровольца требуется лишь одно – остаться в живых до истечения срока контракта. Игроки прославятся, им будут завидовать. За ними последуют другие, жаждущие еще больших успехов, – увеличивая сроки контрактов, выбирая более жесткие условия.

Разумеется, мы не собирались отказываться от имплантатов. Но это будут совсем иные устройства, не похожие на то, которое вживил мне Уэверли, а затем любезно удалила Доминика. Охотнику и добыче предоставят парный комплект имплантатов, способных получать и принимать сигналы только в зоне, определенной условиями контракта. Обе стороны будут знать, когда это случится, – зуммер в черепе или что-нибудь подобное. И только в последний час погони, не раньше, репортеры появятся неподалеку, став свидетелями развязки, какой бы она ни оказалась.

Понятно, что Воронофф принял участие в этом проекте… в качестве первого клиента.

Мы назвали нашу компанию «Точка Омега». Вскоре появились и другие; мы были только рады конкуренции. За какой-то год нам удалось стереть воспоминания о старой охоте. Впрочем, это не тот эпизод городской истории, который кто-либо мечтал увековечить. Так что все произошло закономерно.

Вначале мы намеренно позволяли уцелеть большинству клиентов – разумеется, насколько позволял контракт. Убийцы теряли след в самый неподходящий момент, или оружие, в котором по условию был лишь один заряд, давало осечку. В итоге список желающих постоянно пополнялся, и наша компания приобретала известность.

Затем послабления прекратились. «Игра» стала более реалистичной, и добыче приходилось по-настоящему сражаться, чтобы протянуть до конца срока.

Большинству это удавалось. Шансы быть убитым в «Игре теней» составляют около тридцати процентов – этого достаточно, чтобы не отпугивать потенциальных участников и в то же время обеспечивать привлекательный уровень риска.

«Точка Омега» процветала. Миновало лишь два года после моего прибытия в Город Бездны, но я уже входил в сотню самых богатых людей системы Йеллоустона. Однако я не забыл о клятве, которую дал на долгом пути в «Убежище».

Тогда я поклялся, что изменю здесь все.

«Игра теней» уже положила начало переменам, но этого было недостаточно. Я собирался преобразовать Город полностью. Необходимо было уничтожить систему, которая обеспечила мне процветание. Разрушить отношения между Мульчей и Пологом, которые считались естественными, как дыхание.

Прежде всего я стал набирать охотников из Мульчи. Я ничем не рисковал: его обитатели подходили для этого ничуть не хуже, чем жители Полога, и ничуть не хуже воспринимали мои методы обучения.

«Игра» принесла мне богатство, и не только мне. Я позволил своим лучшим игрокам получить состояние, о каком они даже не мечтали. Но проследил, чтобы часть этих средств просочилась обратно в Мульчу.

Это только первый шаг. Понадобятся годы, а может, и десятилетия, прежде чем в иерархии Города Бездны произойдут заметные изменения. Но я знал, что это случится. Я дал себе слово, которое не собирался нарушать. Слишком уж часто я это делал в прошлом.

Через некоторое время я снова решил именовать себя Таннером. Хоть и знал, что это обман. Я не имел права на это имя, я украл воспоминания, а затем и жизнь у человека, который на самом деле был Таннером Мирабелем.

Но разве теперь это имеет значение? Я могу считать себя хранителем его памяти, всего, чем он был. Он не был хорошим человеком в обычном понимании. Он был сухим и жестоким, он подходил и к научной проблеме, и к убийству с холодноватым любопытством геометра. Однако он не был негодяем. И даже в тот момент, который перечеркнул всю его жизнь – когда он выстрелил в Гитту, – он пытался сделать доброе дело.

То, что случилось с ним впоследствии, то, что превратило его в чудовище, уже не имеет значения. Эти события не могут очернить того, что Таннер совершал прежде.

Пожалуй, это имя не хуже любого другого. И непохоже, что когда-нибудь оно покажется мне чужим.

Так что я не буду с этим бороться.

Кажется, я опять отвлекся. У меня в кабинете сидит женщина, которая все еще ждет моего решения.

– Так вы принимаете меня или нет?

Да, возможно, она получит работу, но для начала я хочу увидеть других соискателей. Поднявшись с кресла, я пожал ее маленькую, смертельно опасную руку:

– Несомненно, вы в числе основных кандидатов. Даже если это место вам не достанется, постараюсь не упускать вас из виду.

– Почему?

Я подумал о Гидеоне. Все эти годы он оставался пленником. Я обещал, что снова спущусь в Бездну – хотя бы для того, чтобы его убить, – но так и не нашел времени. Он еще жив, поскольку «топливо грез» по-прежнему поступает в Город, правда в ничтожных количествах, что постоянно создает дефицит. И по-прежнему находятся извращенцы, которые покупают страдания Гидеона, очищенные и переработанные, превращенные в нечто доступное их восприятию. Думаю, ему осталось недолго, так что мое обещание может вскоре потерять смысл.

– Я затеял небольшую экспедицию.

– И когда это будет?