два человека. Того, кому собаки разорвали глотку, все-таки не удалось спасти. Еще один боец — из тех, что оставались кашеварить в лагере — был убит волком, который бросился на него сверху, с крыши фургона. В тяжелом состоянии четверо — трое из числа оставшихся в лагере плюс один с простреленным боком и бедром. Да еще семеро с забинтованными руками — бойцы из них были уже никакие. По крайней мере четверым из них суждено было остаться инвалидами. Общее число потерь составило почти пятую часть отряда, и командирам групп, а также и российским наблюдателям, собравшимся на совещание у полковника Румачика, было о чем подумать. Прежде всего — о фантастически осмысленном поведении животных, использовавших приемы и уловки человеческих разведывательно-диверсионных групп. Признать их разумными? В сознании не укладывалось. Но как иначе можно было объяснить все, случившееся утром? Некоторую ясность внес Виталий:

— Для справки. У нас есть основания считать, что данная стая собак, да и, вероятно, стая волков, напавших на лагерь, были управляемыми. Их действиями руководило некое разумное существо... или несколько существ, находившихся в лесу в пределах четырех-пяти километров от мест событий.

— Что это за разумные существа? С чего вы взяли? — недоверчиво спросил полковник.

— Отвечу вначале на второй вопрос, — спокойно сказал Виталий. — Лично я это взял со слов лейтенанта Рубцовой, которой имею все основания доверять. Дело в том, что она обладает способностью ощущать тонкие биоэнергетические взаимодействия между организмами. Если угодно, можете назвать это телепатическим воздействием — хотя это не совсем точное слово.

Капитан Сивцов посмотрел на Ирину с опаской и перевел взгляд на свои руки, непроизвольно напряг и расслабил их, словно проверяя, насколько они еще действуют. Больше он на Рубцову старался не глядеть.

— По ее словам, вся стая собак была окружена как бы тончайшим облаком, которое она называет смысловым полем, — продолжил Ларькин. — Источник этого поля находился в лесу, за пределами видимости...

— Дело даже не в этом, — вмешалась Ирина. — Я бы могла установить, что это или кто это такой, не видя самого источника. Но он был слишком далеко.

— Все говорит о том, что это был очень мощный источник, — сказал Виталий. — В общем, нет никаких оснований считать собак разумными. Они подчинялись мысленным приказам этого существа. Или существ.

— Что же это за существо? — не удержался Румачик. — У вас есть хотя бы какие-нибудь предположения?

— От предположений вслух мы воздержимся, — ответил Ларькин, переглянувшись с Ириной, — пока не выясним чего-то более определенного.

— Знаем мы, что это за существа... — проворчал Сивцов. Все посмотрели на него.

— Объяснитесь, капитан, — предложил Румачик.

Виталий ждал, что последует какой-нибудь фольклор на тему местной нечистой силы. Фольклор, однако оказался иного плана.

— Если это не специально обученные, а управляемые звери, значит, они заброшены сюда вместе с людьми-диверсантами. А может, только диверсанты и заброшены, а собаки местные. Все равно это — рука НАТО или ЦРУ.

Офицеры переглянулись. Усатый морпех, носивший, как выяснилось, простую фамилию Козлович, пожал плечами.

— Кем бы они ни были, неплохо бы их взять, — сказал полковник. — У кого есть предложения?

— Группа захвата на вертолете, — немедленно среагировал Сивцов. — Крепкий аванпост для привлечения внимания. Организовать поиск и преследование собак, пока еще не поздно. Такую большую стаю разведчики легко смогут найти по следам.

Посовещавшись, решили, что групп захвата должно быть две. Командовать одной поручили Сивцову, второй — Козловичу. Авангардом, который, по общему мнению, нужно было усилить, взялся руководить сам Румачик. Наблюдатели пытались напроситься в группы захвата, но им было вежливо отказано. «Прут на рожон, как танки, — с неудовольствием подумал Ларькин. — Дали бы нам возможность поработать — вместо того, чтобы самим шеи под клыки подставлять. Глядишь, у нас что-нибудь и получилось бы...»

— А как ваши измерения? — спросил у него полковник в конце совещания. Виталий взглядом переадресовал вопрос Ренату.

— Ничего особенного, — ответил тот. — Радиационный фон в некоторых местах немного повышенный, но в пределах допустимой нормы. Состав почвы типичный для этих мест.

— Значит, вся необычность заключается в явлениях невещественных, правильно я вас понял?

Ренат замешкался с ответом, и Ларькин пришел ему на помощь, сказав, что выводы еще делать рано. «А может, и хорошо, что мы на этот раз все вместе будем? —продолжал размышлять он. — Даже не знаю, чего я больше хотел бы: чтобы Ирина оказалась в самой горячей точке в нужное время — или в самой безопасной. Пусть окажется в нужный момент в нужном месте, но останется жива и здорова».

Через день группа полковника Румачика была усилена двумя взводами ОМОНа. Полковник решил больше полагаться на химические средства ведения войны и приказал доставить баллоны и шашки со слабо- и сред- неядовитыми отравляющими веществами (от хлорпикрина до ДДТ). Однако их пришлось оставить в грузовиках на краю болота, через которое, по словам разведчиков, вел след убегавшей стаи. Взяли лишь самые необходимые грузы, солдаты стали пробираться через трясину, местами сооружая гати, а кое-где просто прыгая с кочки на кочку. Над болотами вились тучи комаров, и хотя лейтенант Рубцова уверяла, что это комары простые, неуправляемые, кусали они так же больно и донимали людей нещадно.

Заночевал отряд на относительно сухом островке, разложив вокруг отряда охапки хвороста и приготовив канистры с бензином. Многие ждали, что звери нападут ночью, поэтому почти никто не спал. В случае атаки часовые должны были поджечь заготовленные горючие материалы, окружив лагерь огненным кольцом. В лесу и на болоте страшно ухали ночные птицы, но к рассвету все были целы, невредимы, а кое-кто даже умудрился отдохнуть. К числу последних относился невозмутимый Ларькин.

Через три часа после того, как отряд вновь двинулся вперед, дозорные доложили о том, что путь преграждает колючая проволока: они подошли к зоне радиоактивного заражения. Этого момента ждали. Граница запретной зоны была обозначена на спецкарте, имевшейся у Румачика. А кроме того, это был повод сделать привал. Пока бойцы отдыхали, Ренат поколдовал над своими приборами и сказал, что ионизирующее излучение в пределах нормы. Если, конечно, учесть, что норма — понятие растяжимое. А вот химический состав воздуха ему не понравился: болото выделяло вредные для здоровья газы. Ядовитые соединения были не слишком стойкие и к тому же постоянно развеивались ветром, так что концентрация их в воздухе была небольшой, но все