не желая откладывать неприятное действо в долгий ящик. И на этот раз мара откликнулась почти моментально. Смесь трав догореть не успела, а в коридоре раздались меленькие шажочки, сопровождаемые непонятным жужжанием.

— Чтоб тебя, забыл! — хлопнул я себя по лбу и сунул в руку Виктории пузырек с зельем, что недавно сварил. — Пей! Живо!

— Это что? — подозрительно глянула на меня девушка. — Зачем?

— Отрава, блин! — рыкнул на нее я. — Пей, говорю! Это чтобы она тебя в ментальном плане не скрутила!

Виктория еще раз с сомнением покосилась на меня, выдернула пробку, понюхала жидкость, а после одним глотком опустошила небольшой пузырек.

Глава 4

Прикрытая дверь скрипнула, и в кухню вошла мара. Который раз ее вижу и все удивляюсь несоответствию формы и содержания. Кругленькая задорная девичья мордашка, нос-пуговка, светло-льняные кудряшки, голубенькие глазки — прямо Аленка с обложки шоколадки. Любой режиссер рекламных роликов детской одежды или сока это солнечное чудо без проб сниматься пригласит. Вот только жизни этому смельчаку останется потом ровно столько, сколько эта девчушка ему сама отмерит.

Кстати, она еще и одежду сменила сообразно сезону. Пропала шапка с надписью New York, ей на смену пришли солнцезащитные очочки в розовой оправе, придерживающие волосы на лбу, а на ногах вместо сапожек красовались кроссовки с розовыми же шнурочками.

И еще — глаза. Я сразу как-то не смекнул, но ушла из них чернота, которая так напугала меня в первый раз. То ли мимикрирует мара, то ли еще что…

«Жжж», — крутанулся в маленьких пальчиках спиннер.

— Славная штука, ведьмак, — сообщила нежить, карабкаясь на табурет. — Удобная. Время коротать хорошо. Спасибо, что подарил.

— Да не вопрос, — отозвался я. — Лишь бы тебе в радость.

— А это кто? — Мара уставилась на Викторию. — Подружка твоя? Зря. В ней хоть сила и есть, но она из людей. Ничего у вас не выйдет. Многие из ваших пробовали, только толку — чуть. Либо ты ее погубишь, либо она сама от тебя уйдет. Ваш век длиннее людского, она старухой станет, а тебя даже седина еще не тронет.

— Какие невеселые перспективы, — поморщился я. — Но это в любом случае наши дела.

— Ваши, — с готовностью согласилась мара. — Так и есть. И говорить о них нечего. А вот что с нашими делами, с твоими и моими? Клятва прозвучала, время идет, я жду.

— Слово ведьмака нерушимо, — с достоинством произнес я. — Для того и позвал. Я готов отдать тебе человека.

— На потерзать? — сразу же уточнила мара. — Или?

— Или, — твердо сказал я. — И тело, и душу. Хотя тело тебе, конечно, без надобности, но тоже можешь забрать.

— Ты же понимаешь, ведьмак, что лишаешь этого человека посмертия? — уточнила мара. — Одно дело — пить ночные страхи того, на кого ты меня навел, и совсем другое — то, что сейчас предложено.

Вот ведь зараза какая. Все верно просчитала, поняла, чего ради сюда Виктория пришла, и теперь на нее давит, чтобы вызвать эмоции, за которые можно уцепиться. Мара — она как клещ, ей главное впиться, а дальше — дело техники. Причем она знает, что мне прекрасно известны все нюансы таких сделок. Нет там никакой разницы, что так дело грязное, что эдак. И будь я человеком, за подобные штуки пришлось бы, наверное, отвечать где-то там, за жизненным пределом. Потом, когда помру. А может, и раньше. Та же мара после припрется во сне и начнет стращать, показывая последствия договора с ней, чтобы до кучи твою душу тоже к рукам прибрать. Ну или что там у нее на самом деле? Щупальца, ложноножки…

Только вот с ведьмака взятки гладки, я это в книге еще когда прочел. Обычная сделка двух обитателей Ночи. Один делает, второй платит. Вот и все. Главное — условия сделки соблюдать, потому как покон есть покон. Слово дадено, слово исполнено.

Виктория встала с табурета, хотела что-то сказать — и не смогла. Она еще пару раз открыла и закрыла рот — тот же результат.

Оно и понятно — зелье немоты именно такой эффект и вызывает. Еще минут с пятнадцать она будет точно как золотая рыбка — дышать может, глазами хлопать — тоже, даже кое-какие желания исполнять, но вот в беседу вступить не получится.

И очень хорошо, а то она таких дел наворотить может, что волосы дыбом встанут. Она ведь для чего ко мне напросилась? Чтобы на себя принять ответственность за то, что я сейчас делаю. Чтобы на мне этого долга перед марой и мировым разумом не висело. Вот такая она, эта самая Виктория. Хочет быть честной и передо мной, и с самой собой, чем выгодно отличается от своих коллег. Может, еще и поэтому я решил ей помочь.

Только фиг ей, не люблю я подобной жертвенности. Ведь сожрет ее мара и не подавится. Само собой, ей только в радость еще на одну людскую душу присесть, к ней присосаться и вытянуть, как газировку из стакана через трубочку. Так что обойдутся, причем обе сразу. Все будет так, как я захочу.

Кстати, я думал о том, чтобы ей на самом деле защитное зелье дать, но не стал. Зачем? Здесь ее мара тронуть не посмеет, она моя гостья, покон не велит. Ну а я сам — под защитой Мораны. Если она хочет рискнуть и устроить праздник непослушания — флаг ей в руки.

Виктория тем временем поняла, что к чему, зло глянула на меня, уселась обратно на табурет, скрестила руки на груди и опустила глаза в пол.

— Чего это она? — чуть расстроенно уточнила мара, потыкав пальчиком, на котором тускло блеснуло простенькое латунное колечко, в сторону девушки. — А?

— Да пока тебя ждали, в «Крокодила» играли, — пояснил я. — Чтобы время убить. Вот она и догадалась наконец, что за слово я загадал, только сказать не может. Немая она. От рождения.

— Не знаю такой игры. — Мара снова крутанула спиннер и даже язык чуть высунула, глядя на полоску стремительно вращающихся лопастей. — Зело забавно! Так что, ведьмак? Какое твое последнее слово?

Виктория стала ей неинтересна, это было заметно невооруженным глазом.

— Такое же, как первое, — пожал плечами я. — Я отдам тебе душу одного человека. Она будет твоей, делай с ней то, что захочешь. Но условие — она должна хорошенько помучиться. Так, чтобы ей каждый миг вечностью казался.

После этих слов я вопросительно глянул на Викторию, чтобы уточнить — не передумала ли она. Женщины — существа переменчивые, никогда не знаешь, что им в голову