– Шаллан? – позвал Адолин.

– Паланкин – это великолепно, – бросила Вуаль. – Спасибо.

Адолин покраснел, потом кивнул и направился к одной из лестниц, что вели в город.

– Мм… – пробормотал Узор. – Я сбит с толку.

– Надо подойти к этому с точки зрения логики, – заявила Сияющая. – Мы пляшем вокруг решения не один месяц, с той поры, как провели несколько дней в ущельях с Благословенным Бурей. Я начинаю склоняться к выводу, что отношения между двумя Сияющими рыцарями могут стать более справедливым союзом.

– Кроме того, – вставила Вуаль, – только посмотрите на эти глаза. В них кипят едва обузданные эмоции. – Она направилась к нему с широкой улыбкой.

А потом девушка замедлила шаг.

«Адолин знает меня».

Что же она творит?

Шаллан отпихнула Сияющую и Вуаль в сторону, а когда они попытались сопротивляться, заперла в дальний угол разума. Они не были ею. Она время от времени становилась ими. Но они – не она!

Каладин нерешительно замер на галерее, но Шаллан только помахала ему рукой и пошла в другую сторону – усталая, но решительная.

Венли стояла у фальшборта корабля, который спасался бегством.

Сплавленные в капитанской каюте похвалялись успехами. Они говорили про следующий раз – про то, что сделают и как разгромят врага. Вспоминали прошлые победы и тонко намекали на причины неудачи. Слишком немногие из них пробудились до сих пор, и те, кто пробудился, отвыкли от физических тел.

До чего странное отношение к провалу. Но Венли все равно настроилась на ритм признательности. Старый ритм. Ей нравилось слышать его снова. По собственной воле она могла настраиваться как на старые, так и на новые ритмы и могла делать глаза красными, за исключением тех случаев, когда втягивала буресвет. Тимбре предоставила такую возможность, захватив спрена пустоты в плен.

Это означало, что Венли могла прятать свою истинную суть от Сплавленных. От Вражды. Она отошла от двери каюты и направилась вдоль борта судна, которое плыло по волнам к Марату.

– Такая связь невозможна, – прошептала она Тимбре.

Та забилась в ритме умиротворения.

– Я тоже рада, – прошептала Венли. – Но почему я? Почему не один из людей?

Тимбре забилась в ритме раздражения, а потом – утраты.

– Так много? Я понятия не имела, что человеческое предательство стоило такого количества жизней твоих соплеменников. И даже твоего деда?

Опять раздражение.

– Сама не знаю, насколько я доверяю людям. Хотя Эшонай доверяла.

Поблизости моряки работали с такелажем, негромко переговариваясь на тайленском. Они были паршунами, да, но также тайленцами.

– Влдген, даже не знаю, – сказал один. – Да, некоторые из них не были такими уж плохими. Но то, что они с нами сделали…

– Разве это значит, что мы должны их убить? – возразила его напарница и поймала брошенный канат. – Это кажется неправильным.

– Они забрали нашу культуру, – напомнил мален. – Они, шквал их побери, отняли нашу суть. И они ни за что не позволят кучке паршунов остаться свободными. Сама увидишь. Они придут за нами.

– Если так, то я буду сражаться, – ответила Влдген. – Но… я не знаю. Разве мы не можем просто наслаждаться способностью думать? Способностью существовать? – Она покачала головой и покрепче затянула узел. – Я бы хотела понять, кем мы были.

Тимбре забилась в ритме восхваления.

– Слушатели? – прошептала спрену Венли. – Не очень-то хорошо у нас получилось сопротивляться Вражде. Едва повеяло силой, мы бегом кинулись к нему. – Это была ее вина. Она вела их к новым знаниям, новым силам. Она всегда жаждала чего-то такого. Чего-то нового.

Тимбре забилась в ритме утешения, но потом он изменился и опять превратился в ритм решимости.

Венли загудела в унисон этой перемене.

Что-то новое.

Но и что-то старое.

Венли подошла к двум морякам. Они сразу же вытянулись по стойке «смирно», приветствуя ее как единственную Царственную на корабле, обретшую форму силы.

– Я знаю, кем вы были, – заявила она этим двоим.

– Вы… правда знаете? – спросила фемалена.

– Да. – Венли указала на такелаж. – Продолжайте работать, а я расскажу вам про слушателей.

Сзет, я думаю, ты проделал большую работу, – заявил меч в его руке, когда они поднялись над Тайленом. – Ты не уничтожил многих из них, да, но тебе просто нужно еще немного попрактиковаться!

– Спасибо, меч-ними, – ответил шинец, приближаясь к Нину. Вестник парил, вытянув пальцы ног к земле, сцепив руки за спиной и наблюдая за тем, как в отдалении исчезают корабли паршунов.

– Прости, учитель, – наконец проговорил Сзет. – Я тебя рассердил.

– Я не твой учитель, – возразил Нин. – И ты меня не рассердил. Почему я должен быть недоволен?

– Ты решил, что паршуны являются истинными владельцами этой земли и что неболомы должны следовать их законам.

– Сама причина, по которой мы клянемся следовать чему-то внешнему, заключается в том, что мы признаем несовершенство собственных суждений. Мои суждения точно несовершенны. – Он прищурился. – Сзет-сын-Нетуро, когда-то я мог чувствовать. Я сострадал. Я еще помню те дни, до…

– Пыток? – спросил Сзет.

Нин кивнул:

– Века, проведенные на Брейзе – в том месте, которое вы называете Преисподней, – лишили меня способности чувствовать. Каждый из нас справлялся по-своему, но только Ишару удалось сберечь разум. Как бы там ни было, ты уверен, что желаешь следовать за человеком, которому поклялся в верности?

– Это не настолько бесспорно, как следование закону, знаю, – признался Сзет. – Но мне кажется, что так будет правильно.

– Законы создаются людьми, так что они тоже несовершенны. Мы ищем не совершенства, ибо оно невозможно, но постоянства. Ты уже произнес Слова?

– Еще нет. Я клянусь следовать воле Далинара Холина. Такова моя клятва. – Когда Сзет произнес Слова, в воздухе вокруг него появились снежинки и полетели вниз. Он ощутил, как нахлынуло некое чувство. Одобрение? От спрятавшихся спренов, которые по-прежнему почти не показывались ему.

– Я считаю, что твои Слова были приняты. Ты выбрал цель, к которой будешь стремиться ради следующего Идеала?

– Я очищу Шин от фальшивых правителей, если Далинар Холин с этим согласится.

– Посмотрим. Возможно, ты найдешь его суровым хозяином.

– Нин-сын-Бога, он хороший человек.

– Именно поэтому. – Нин тихо отдал ему честь и полетел прочь. Он покачал головой, когда Сзет последовал за ним, и указал вниз. – Сзет-сын-Нетуро, ты должен защищать человека, которого когда-то пытался убить.