Я не успеваю ничего ответить, как Штайн всё говорит за меня.

– Конечно не вещь. В нашем мире нет такого определения, как вещь. Здесь у всего есть душа и собственный характер, – говорит он. – Ты много здесь ещё увидишь интересных созданий, вплоть до говорящих цветов и камней.

На этих словах безграничные травяные заросли заканчиваются, и мы выходим на дорогу, которая по прямой ведёт к замку. Я тут же убеждаюсь в словах Штайна о тёмной и светлой стороне этого мира.

Дорога выложена камнем: по левой стороне – это чёрные камни и между ними – белые прожилки, а по правой – белые с чёрными прожилками. По левую сторону дороги всё пространство занимают чёрные обгорелые коряги-деревья и чёрная выжженная трава, в некоторых местах виднеется чёрная земля. Не так далеко виден чёрный лес с устрашающим оттенком смерти, который словно говорит: «Войди в меня, и я заберу твою душу в ад». Может, мне это только кажется, но вся тёмная сторона внушает ужас, в отличие от правой, светлой, стороны, где поют птички, а не завывают свою жуткую песню неведомые зверушки.

Дальше мы продолжаем путь, ничего не говоря. Я лишь осматриваюсь, сравнивая противоположность сторон, и начинаю привыкать к тяжёлой левой руке. Я уже могла её немного приподнимать, а не тащить за собой, пропахивая землю. Это такой своеобразный след, как мы дошли до дороги из глубин светлой земли. Не представляю, что бы со мной было, очнись я на тёмной стороне. Уж точно самостоятельно дорогу бы не нашла. А кто там поможет-то? Съели, и не заметили.

Вижу, путь наш подходит к завершению, но чувствую – не к окончательному. Мы приближаемся к городу. В его возвышении стоит вполне обычный замок. То есть, почти обычный. Самые высокие – это три башни, тянущиеся в небо. На самой высокой, на крыше, виднеется какой-то символ, но я не могу рассмотреть его с такого расстояния. Город, как и сам замок, ровно по контуру разделён на две половины. Над светлой половиной сияет солнце, поют птички; дома и замок с правой стороны выложены из белых камней. На тёмной стороне сгущаются тучи, и летают чёрные вороны, разнося свой угрожающий крик по округе, а дома и замок выложены из чёрных и тёмно-серых камней.

Мы подходим к воротам, и Штайн идёт вперёд, чтобы показать пропуск, что он главный маг. Но его останавливает мой возглас.

– Что такое? – возмущённо оглядываюсь я, но за спиной ничего не нахожу.

Я ощущаю дискомфорт сзади, в джинсах, как бы это банально ни звучало. Оказалось, это хвост. Такой большой и пушистый, похож на волчий, серой окраски, но на несколько размеров больше. Мне приходится спустить джинсы во избежание жуткого дискомфорта.

– Почему я так быстро меняюсь? Во внешнем мире изменения так не происходили, – жалуюсь я.

– В нашем мире время течёт совсем не так, как во внешнем, – отвечает Штайн и идёт к воротам.

А я, поправив джинсы так, чтобы не спадали, прибавляю скорость, догоняя его. Впереди меня ждёт город и замок, где мне всё обещали объяснить.

Глава 3. Столица Межмирья.

Странное это всё-таки ощущение — вилять хвостом, но зато довольно приятное. Интересно, что это за существо, в которого я превращусь: хвост – пушистый, а рука – лысая.

Подойдя к воротам, я замечаю их особый вид. Ворота овальной формы, и, словно художник поверх обычного коричневого дерева нарисовал, с двумя кляксами. Чёрная – с левой стороны ворот и белая – с правой. Штайн уже поговорил со стражниками. Правда, я пропустила их разговор, так как была занята хвостом. Ворота распахиваются, и мы входим в город.

– Добро пожаловать в столицу Межмирья! – восклицает Штайн.

– Межмирья? – спрашиваю я.

– Да, Межмирья. Это сокращённо от мир между мирами, – отвечает Штайн и идёт прямо вдоль линии разделения сторон.

– А название у этой столицы есть? – спрашиваю я, рассматривая интересную планировку зданий.

– Название городу даёт победившая сторона, и несколько лет город живёт под этим именем и по новым правилами, до следующей войны. А всё время, пока идёт подготовка к войне и сама война, столица живёт без имени, – отвечает Штайн.

После этих слов он замолкает ненадолго, словно вспоминает что-то. А я тем временем смогу рассмотреть город.

Оказывается, эта линия разделения идёт прямо, не сворачивая ни на дюйм, и ведёт прямо к замку, также разделённому на две половины. Замок находится чуть выше города. Путь до него представляют узкие и широкие улицы. Земля, так же, как и главная дорога к замку, покрыта чёрными и белыми камнями. На улицах виднеются фонари как во внешнем мире. Также есть скамейки недалеко от домов.

Каждая из сторон отличалась своей оригинальностью и, конечно же, цветом. На территории тёмных всё в чёрных тонах и, в основном, готического стиля. А на территории светлых преобладает белый, а также розовый, оранжевый и другие яркие цвета. Стиль выполнения архитектурных творений приблизительно напоминает барокко с элементами чего-то чужеродного. Значит так: справа – всё яркое и «пухленькое», а слева – тёмное, узкое и длинное.

Сам замок тоже довольно шикарного вида. Башня, находящаяся на тёмной стороне, имеет вид готического собора, как во внешнем мире. Чёрная такая, и украшена какими-то зловещими узорами. Другая башня, на стороне светлых, выглядит, на моё удивление, так же, как на тёмной, но уже белого цвета, и украшена ангельскими перьями. Главная же башня – ровно на половину чёрная и белая, того же стиля, что и те две. Она имеет связь с двумя другими башнями, из главной можно попасть в тёмную и светлую. А также у каждой из башен есть свой вход внизу. На вершине главной башни виднеется тот знак, который, будучи у ворот, я не смогла рассмотреть. Но и с этого расстояния я не могу разглядеть символ.

Я решаю спросить это у Штайна и поворачиваюсь к нему. Он в этот момент, сбив меня с мысли, что-то вспоминает и мечтательно протягивает:

– Какая же она была красивая!

– Кто? – не удержав небольшое раздражение, спрашиваю я.

– Анириель, – отвечает он. – Она была дочерью тёмного лорда, который правил здесь до предстоящей нам войны. Город ещё в честь её назывался – Анирия. – Штайн, не дав мне ничего сказать, тем же голосом добавил: – Красивая нимфа была.

– Постой, я думала, нимфы только светлые бывают, она же тёмная?

– Не забывай, что есть и ночные нимфы, – отвечает Штайн невозмутимо.

«А я как будто знала, что ночные нимфы бывают.