— Ну рассказывай, — милостиво согласился милиционер.

— Там было старинное кольцо с бриллиантом, — сообщил Дима. — Ленка его у мамы без спроса взяла, а теперь оно пропало, и ей от матери влетит по первое число.

— Она меня просто убьет, — подала голос Лена, смахивая накатившуюся слезу.

— Так… — протянул Костиченко. — Дело осложняется! Сразу хочу вам сказать, ребята, что раскрываемость по карманным кражам очень низкая! Точнее сказать, практически нулевая… Поэтому сразу советую на колечке поставить крест и придумать, что сказать маме, чтобы не очень досталось, — участливо посоветовал Костиченко.

— И что, никакой надежды? — робко спросила Лена.

— Боюсь, что нет, — голосом врача-патологоанатома возвестил Костиченко.

— А если мы знаем, кто это сделал? — встрял в разговор Илья.

— То есть как это знаете? — удивился милиционер.

— Мы не знаем, но мы предполагаем с большой долей вероятности, — уточнил Дима.

— И кого же вы подозреваете? — поинтересовался Костиченко.

— Посмотрите внимательно на пакет, — принялся за свою старую песню Дима. — Вы не замечаете ничего странного? Лена, возьми пакет в руки и встань.

Лена послушно выполнила команду — предстала перед удивленным Костиченко с пакетом в руках.

— Вот! — торжествующе воскликнул Дима.

— Не вижу ничего примечательного, — сказал Костиченко, оглядывая девочку с головы до ног.

— Как, совсем ничего? — изумился Дима.

— Перестал бы ты морочить голову человеку и рассказал все словами, — буркнул Илья.

— Вы посмотрите, где находится дырка! — продолжал Дима, гордый тем, что наконец-то ему удалось стать центром внимания.

— Она находится на пакете, — осторожно предположил совершенно уже сбитый с толку Костиченко.

— Конечно, на пакете, где же ей еще быть, — фыркнул Дима. — Посмотрите, в каком месте она находится!

— Вы не думайте, он имеет в виду совсем не то, что на картинке у девушки рука отрезана, а то, что разрез мог сделать только человек очень маленького роста, — пояснил выкрутасы друга Илья.

— Может быть, ребенок? — предположил Костиченко.

— Нет, рядом с нами ни одного ребенка не было. Зато стояла женщина очень маленького роста…

— Лилипутка; что ли? — заинтересовался милиционер.

— Почти что, — ·согласился, Илья. — Нам еще тогда она очень не понравилась. У нее лицо такое… Ну, на сову она похож…

— Да, противная она была, — вставила немного пришедшая в себя Лена.

— Ну, что противная, это понятно, — сказал Костиченко, снова принимаясь что-то писать в тетради. — Будьте добры, опишите мне ее поподробнее.

— Маленькая такая… — начал Дима.

— Волосы прямые, длинные, собраны в хвост и гладко зачесаны, — добавила Лена.

— Платье темно-синее, с широкой юбкой, — внес свою лепту Илья.

— И лицом на сову похожа, — закончил словесный портрет предполагаемой преступницы Дима.

— Про сову я уже слышал, — заметил Костиченко. — Теперь нам нужно решить один вопрос…

— Какой? — поинтересовался Дима.

— Будем ли вносить кольцо в опись?

— Конечно будем, как же иначе? — возмутился Илья.

— Зачем? — терпеливо поинтересовался милиционер. — Я же уже сказал, что все равно его не найдут! Так зачем же зря стараться?

— А может, все-таки найдут?! — с надеждой в голосе предположила Лена. — Оно ведь старинное, таких очень мало.

— Ну хорошо, — устало вздохнул Костиченко. — Дело ваше, пусть ищут!

Он снова вписал что-то в свою тетрадь, затем покопался в ящике стола и протянул Лене листок бумаги.

— Пиши заявление.

* * *

— По-моему, ничего они не найдут, — сказал Дима, покидая вместе с друзьями здание милиции.

— Вообще-то мне тоже кажется, что дело безнадежное, — поддакнул Илья.

— Пожалуйста, не говорите так, ребята, а то я сейчас опять расплачусь, — простонала Лена.

— Да тут уж плачь не плачь, а ничего не сделаешь, — философски заметил Илья. — Понимаешь, карманника можно поймать только на месте преступления, а попробуй его застань врасплох!

— Только если выследить этого вора и обнаружить склад награбленного, — предположил Дима.

— Так он и показал тебе, где все добро прячет! — ухмыльнулся Илья. — Даже если мы и выведаем место жительства этой совихи, вряд ли обнаружим у нее на квартире следы ее преступной деятельности.

— Во-первых, не «на квартире», а «в квартире», — поправил друга Дима. — А во-вторых, я же не говорю, что там все комнаты должны быть завалены крадеными кошельками! Просто вряд ли она спихнет это колечко в ближайшем будущем, а это дает нам шанс!

— С чего это ты решил, что она от него не будет пока избавляться? — поинтересовался Илья. — Может, завтра же побежит в скупку и толкнет его. Или в антикварный магазин… Колечко-то старинное!

— Вот то-то и оно! — подтвердил Дима. — Я про что и говорю! Если у этой совихи есть хоть немного мозгов, то она сразу поймет, что кольцо невыгодно отдавать в скупку — его там как лом купят, а в антикварном магазине она за него хорошие деньги получит! Но пока…

— Пока она побоится это делать, потому что решит, что мы заявили в милицию и кольцо может быть в розыске, — уловил и продолжил Димину мысль Илья. — А значит, совиха выждет какое-то время! Да ты у нас просто гений!

— Гений-то гений, — скромно потупился Дима. — Да вот только совиху еще выследить нужно!

— Так в чем же дело! — с энтузиазмом в голосе сказал Илья. — Каникулы у нас пока еще не кончились, а значит, времени свободного навалом! Можно начать слежку!

— И где ты собираешься искать эту мымру? — поинтересовался Дима… — Или ты думаешь, что она каждый день в это время по этому самому маршруту катается в надежде повстречаться с нами? Конечно, может быть, ей настолько понравилось колечко, что она решит ограбить Ленку еще раз — авось у нее еще какие-нибудь-украшения с собой будут. Но это уже какой-то рассказ для дебилов получается!

— Ну надо же, какой ты умный! — скептически усмехнулся Илья. — А то я сам бы ни за что не сообразил, что совиха все время разными маршрутами ездит! Просто нам нужно разделиться и кататься по разным маршрутам. Например, Ленка будет ездить по «первому», Я по «пятому», а ты, ну; к примеру, по «десятому»…

— И так с утра до вечера, — закончил Дима. — Но это уже бред какой-то! У нас же на второй день морская болезнь начнется! И потом, как ты собираешься объяснять родителям тот факт, что мы целый день где-то шляемся?

— А кушать мы что будем и когда? — вставила Лена.