Его однообразный монолог наводит жуть. Слышу с левой стороны топот нескольких пар ног. Прильнув к стеклу, пытаюсь разглядеть, что происходит в коридоре, но ничего не вижу. Только стеклянные камеры и заключенных, которые все как один подходят к выходу и замирают.

– Отойди от стекла. – с нажимом говорит Гаррет.

Отхожу на пару шагов и нервно сжимаю руки в кулаки. Неизвестность всегда страшна.

– Что говорит твоя соседка? – напряженно, но более громко спрашиваю я.

– Утро. – отвечает Гаррет, сидя на кровати. Его, кажется, вообще не заботит наше положение.

– Ясно.

– Джо, – оборачиваюсь и смотрю на единственное знакомое мне лицо. – Будь спокойной и покладистой. Нам нужно понять, с чем мы имеем дело. Ничего не предпринимай, пока не посоветуешься со мной.

Смотря на Гаррета, понимаю, что он серьезен. Это настолько редкое явление, что я не могу не обратить на это внимание.

– Хорошо.

– Я серьезно. Не глупи. Мы и так уже в дерьме по самую макушку.

Скрип колесиков о пол отвлекает меня от Гаррета. Оборачиваюсь и вижу, как по белоснежному коридору идет та самая женщина, что вводила нам первую вакцину и надевала часы. Она всё в той же одежде, с той же тележкой, с болтающимся колесиком, только теперь на тележке не часы, а тонкие металлические браслеты стального цвета. Женщина останавливается у каждой камеры, отдает по одному браслету охранникам и молча идет дальше. Весь её вид дает понять, что эту работу она выполняет на автомате и без особого энтузиазма.

Подойдя к моей камере, она останавливается, берет браслет и подает его "никому", только после того, как дар никто не принимает, она поднимает усталый взгляд и, не обнаружив охранника, цокает. Расстегивает белый халат, достает откуда-то из-за пазухи рацию и говорит:

– У камер триста двенадцать и триста тринадцать нет сопровождающих.

Ей никто не отвечает, и она, вновь пряча рацию, движется дальше, но, дойдя до камеры Гаррета, вновь останавливается и, хмуря брови, говорит:

– Как вы могли так поступить? Это навсегда очернит ваши души.

– Пошла к черту. – говорит Гаррет, не смотря на женщину, всё его внимание приковано к тому, как по очереди так называемое сопровождение открывает камеры, они надевают браслеты на руки заключенным и выводят их из аквариумов, закрывают дверь и встают за спины наших друзей по несчастью. Так они и стоят. Не двигаясь.

Жуткая картина – замершая бесконечная черно-серая зебра стоит в безмолвии и без движений.

Самая печаль в том, что ни один человек не решил биться за свободу, они настолько покорны, что мурашки пробегают по позвоночнику. Что Дельгадо сделал с этими людьми, что они беспрекословно следуют невидимой указке Доктора? Через сколько я стану такой же? Безэмоциональные послушные овощи.

– Почему они не сопротивляются? – спрашиваю я у Гаррета.

– Не знаю, но мы последуем их примеру.

Утвердительно киваю. Как только звук колесика прекращает гнуть мою нервную систему, музыка замолкает, и все заключенные-подопытные как один поворачиваются налево и идут в сторону, откуда ранее пришла женщина с браслетами.

Как только их шаги затихают, протяжно выдыхаю и оборачиваюсь к Гаррету.

– Что это было?

– Это называется повиновение. – закатываю глаза, а Гаррет добавляет. – Хотя ты о таком и не слышала. Расскажу как-нибудь потом как это работает.

– Я не просила тебя лететь вместе со мной.

Сказав это, тут же прикусываю язык. Я эгоистка чистой воды, так как рада, что Гаррет здесь… со мной. Будь я одна, то страх не позволил бы мне даже встать с кровати.

– А я и не говорю, что отличаюсь особым умом. Был бы поумнее, сидел бы на своей новой вилле в Италии. Но нет же, в героя решил сыграть.

Решаю не продолжать разговор, который в легкую может зайти на зыбкую почву и лишить меня элементарной собранности.

Осматриваю дверь, которая никак не закрыта. То есть на ней нет замка. Никакого. Толкаю стеклянное полотно, но оно не поддается. Прижимаюсь плечом и надавливаю со всей силы. Ничего. Подхожу к стулу, беру за неудобную спинку, тащу его к выходу, замахиваюсь и со всей силы опускаю стул на стекло. Ничего.

Бью ещё раз и ещё. Стул разлетается на щепки, стекло невредимо.

Обреченно опускаю руки и снова слышу шаги.

К моей камере подходит девушка, а за её спиной стоят Рэй и Коди. Пока я безрезультатно старалась разбить стекло, даже не заметила, как они преодолели коридор. Словно ведомая чем-то потусторонним, осторожно подхожу к двери, наступая босыми ногами на останки стула и осматриваю лицо Рэя. Он остался таким же, как и был в нашу последнюю встречу – никаким.

Не открывая двери, Джудит говорит:

– Это ваше сопровождение. – замечаю в её руках два браслета. – Сейчас я открою дверь, надену браслет, и вы пройдете до места приема пищи. – девушка делает кукольное лицо. – Прошу вас, не нужно проблем. Просто идите и поешьте. Позже вас проводят в уборную, а потом вернут в комнату.

Я слышу, что она говорит, но могу смотреть только на Рэя. Его взгляд, собственно говоря, как и взгляд Коди, пустой. Как бороться с врагом, которого не понимаешь? Как бороться с врагом, которого любишь?

Дверь открывается, и Джудит делает осторожный шаг в мою сторону. Я отступаю назад.

– Джо. – предостерегающе говорит Гаррет, бросаю на него гневный взгляд. Я не знаю, почему злюсь. Он последний, кто хоть как-то достоин моей злости. Я растеряна. Напугана. Напугана тем, что я не смогу вернуть Рэя. Я зря вернулась на остров. Нет, не так. Я зря не отключила Куб?

Не думай об этом! Не сейчас.

Протягиваю руку и, смотря в огромные карие глаза Джудит, спрашиваю:

– Что это за браслет?

– Это устройство гасит ваши способности и… делает более покладистыми.

Тихий щелчок застежки браслета, и я тут же чувствую, что в мою руку впивается игла, и в этот момент звуки становятся тише. Я больше не слышу ровное биение сердца Рэя. Девушка уходит в комнату Гаррета, Коди следует за ней безмолвным роботом, а я подхожу к Рэю и разглядываю его лицо. Это не он. Он, точнее его оболочка, а внутри там никого нет. Робот.

– Рэй? – он не реагирует, даже не опускает на меня свой взгляд. Если бы его грудная клетка не поднималась и не опадала, я бы решила, что он и вовсе мертв.

Давлюсь горечью печали и отступаю от него на шаг.

– Идем. – говорит Джудит и, возглавляя нашу процессию, уходит вглубь коридора.

Мы с Гарретом идем следом, а нам в спины упираются ничего не значащие взгляды наших былых соратников.

Три дня.

Три дня непонимания и ожидания неизвестного. Время, проведенное в стеклянной камере, словно замедленная съемка. Каждый день начинается под одну и ту же странную музыку. Я где-то читала, что есть такая пытка – музыкой. После – бубнеж пленных: "Утро-утро-утро", потом приходит женщина с тележкой, раздает браслеты, нам их надевают и проводят по длинному коридору в столовую. Это странное место. Огромные длинные столы вмещают в себя около полтысячи человек. Мы должны садиться строго на своё место, мой номер триста двенадцать, у нас у всех разная еда, но это я могу увидеть, только идя мимо стульев к своему месту. Садясь, ничего не вижу, так как со всех сторон от меня белоснежные полотна, уходящие в потолок и закрывающие меня со всех сторон, не считая спины. После завтрака, кого-то возвращают в камеру, я же прошу увести меня в туалет. Подходя, встаю в очередь и жду. После туалета возвращаюсь к камере. Рэй снимает с меня браслет и закрывает за моей спиной дверь. В обед и ужин происходит всё то же самое, только нет музыки. На четыре часа мой сопровождающий уходит, как и несколько других, потом возвращается, и всё идет по кругу.