для этой работёнки нанял всё тех же гастробайтеров, и за процессом не проследил! Вот те и сделали абы как — только чтоб хапнуть деньги и слинять на следующую работу! Рынок неквалифицированного труда в Столице — на несколько сот тысяч вакансий!

Только вот не рвутся на эти «дешёвенькие» вакансии местные-то. Москвичи. Считающие ниже своего достоинства работать на месте, дающем меньше трёх тысяч в месяц.

Ладно, такие случаи в его практике тоже встречались: не смертельно. Директора «Касты» посадят, конечно. Вместе с кассиром и главбухом. Устройство придётся на суде опознать, как «продукцию, выпущенную его заводом».

И как всегда придётся заряжать, что он совершенно не в курсе, для каких целей использовался сэйвер за заводским номером… — он искоса бросил взгляд на докладную на столе, — двенадцать тысяч восемьсот тринадцать. «Что вы говорите?! Двойная бухгалтерия?! Не может быть! Наш завод производит только устройства внешней памяти для расширения производственных возможностей стационарных компьютеров — так и написано у них в Сертификате. А уж какие-такие функции потом предусматривает клиент для приобретённой продукции — его личное дело. И завода «Сэйверы Мошкова» не касается»!..

Олег, прищурившись, покосился в сторону седовласого и жутко серьёзно глядящего с портрета на стене мужчины. Вот уж спасибо вам, Семён Абрамович! Особенно за то, что срок действия частного Патента продлили на пятьдесят лет. Ещё, стало быть, лет двадцать пять о хлебушке насущном беспокоиться не надо. Потому что устройства для мгновенного перекачивания памяти из главбуховского компа в запасной, находящийся вне территории ОАО, или частной Фирмы — бухгалтерии этого самого ОАО, или Фирмы, да даже — и Госпредприятий, нужны будут всегда. Так же как и стиратели, за доли секунды удаляющие после этого всю инфу с основных носителей улик в бухгалтерии: компа расчетчицы, кассира и, ес-сно, того самого главбуха…

Потому что всегда, даже когда самый расторопный ОМОН врывается в офис, есть возможность ткнуть пальцем в неприметную кнопочку под столом… И обезопасить себя от отсидки, сохранив в то же время, сведения о Деньгах!

Во внутреннюю дверь осторожно постучали.

— Да, Марья Михайловна, прошу вас.

— Добрый день ещё раз, Олег Анатольевич.

— Добрый день. Что там у нас намечено на… — он кинул взгляд на стоящие в углу, и грозящие проломить своей монументальной консервативностью пол (положение обязывает!) напольные часы «Мозеръ», производства фирмы, уже сто двадцать лет как благополучно почившей в бозе, всё из-за того же семнадцатого года, — четырнадцать тридцать?

— На четырнадцать тридцать у вас, Олег Анатольевич, кастинг. На должность новой секретарши-референта. — Олег знал, конечно, что пятидесятилетняя женщина не одобряет его… Хм-м… Специфических требований к кандидаткам, меняющимся чуть ли не каждые два-три месяца, но внешне та никак этого не проявляла. А если б и проявляла — Олег бы не возражал. За эти двенадцать лет, пока он из мальчика на побегушках и инженера в разъездах превратился в Генерального директора, более незаменимого специалиста, чем серьёзная и всегда подтянутая сухопарая женщина, не знал.

И настоящая секретарь-референт — именно она. Поэтому так и прикалывает: «секретарша-референт». Да, ему нужна именно — секретарша. То есть — особа ярко выраженного женского пола. И не столько для работы, сколько…

Для снятия стресса от этой самой работы.

— Наши требования… Вы объяснили?

— Да, Олег Анатольевич.

— И…. Сколько кандидаток ушло?

— Три, Олег Анатольевич.

— Чёрт, — он снова побарабанил подушечками пальцев по полированной столешнице из настоящего дуба, — Включите мне изображение. Из обеих углов.

— Уже сделано, Олег Анатольевич. Просто выдвиньте монитор.

На мониторах, возникших над поверхностью стола, появилась приёмная с двух точек. Девять женщин. Напряжённо хмурящихся, и прикрыто (а иногда — и не прикрыто) злобно поглядывающих друг на друга. Всё верно: конкурентки!

А вон та, в углу, пожалуй… Ничего.

— Мария Михайловна. Начнём, пожалуй вон с той. А если что — то продолжит пусть вот эта. — он не стеснялся тыкнуть пальцем прямо в проекционный экран дисплея, — И, пожалуй, вот эта. Вам ясно?

Да, Олег Анатольевич. Остальных… распустить?

— Нет. Пусть пока ещё… подождут.

Он хотел было сказать «помаринуются», но передумал. Мария Михайловна — тоже, всё-таки, женщина. И ему не хотелось, чтоб она думала, что он совсем уж лютый женоненавистник. Презирающий представительниц «слабого пола» до самых глубин души. И использующий любую возможность, чтоб поунижать, или заставить нервничать, страдать…

Ну, или что он в очередной раз поцапался со своей очередной пассией, и вымещает свою злость на остальных представительницах… Пола.

Стук в дверь. Осторожный, вежливо-вопросительный.

— Войдите!

Она вошла:

— З-здравствуйте, Олег Анатольевич.

Олег увидел, что её голубое, пожалуй, местами даже излишне сильно облегающее, платье, еле-еле прикрывающее трусики, весьма живописно смотрится на фоне кирпично-коричневой обивки первой двери тамбура. Но вот она прикрыла и вторую дверь. Изнутри. Хм-м. Рассмотрим-ка её получше — может, не стоит и пробовать дальше.

— Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. — он сдержанно указал ладонью.

Разглядывая слегка помятое лицо не первой свежести, он подумал, что ежедневно лицезреть такое — как-то не очень… Да и представить, что оно будет трудиться над его…

Не-ет, она ему точно не нравится. Значит, чао, солнышко. Увядшее солнышко.

— Вам объяснили специфику вашей будущей должности?

— Э-э… Да.

— И вы согласны на такие условия?

— Да. — чуть слышное, и от него не укрылась блеснувшая в уголке глаза искорка слезы, и чуть прикушенная изнутри губа.

Понятно. «Моральные устои». Вдолблённые или родителями (которых теперь, скорее всего, уже нет в живых, вот и приходится — искать любую работу!), или в школе, или… самостоятельно — из чёртовых «морализаторствующих» книг, или ретро-фильмов прошлого века. Типа «Война и мир», или «Джен Эйр», где пропагандируются «чистота нравов» и «тургеневские» девушки.

Жаль. Не то ты смотрела или читала, ласточка с идеалами о «чистом и светлом». Даже в «Москва слезам не верит» есть начатки того, что сейчас в ходу, и стало практически нормой: «Для Женщины в процессе поиска — все средства хороши». В смысле, поиска — хорошего спонсора. И кобеля. И хорошо бы, чтоб эти два качества были объединены в одном, как говорится, «флаконе».

— Очень хорошо, — сказал он вслух, хмуря брови, — Я рад, что у нас нет недопонимания. Оставьте резюме у секретаря, и ожидайте нашего звонка. Благодарю.

— С-спасибо. — сколько уже таких дежурных ответов она выслушивала?

Наверняка — много. Потому что уже знает, что они означают. Вон: как задёргались худенькие плечики, явно не от диеты, а от банальной голодухи — такие… Нищета. Поэтому наверняка и нет денег на то, чтоб хотя бы элементарно привести себя в порядок: то, что он сперва ошибочно принял за стройность, на самом деле — костлявость.

Поэтому