– О нет, – сказала Кики. – Не стоит беспокоиться.

Женщина колебалась, а потом протянула руку и слегка дотронулась до ее длинных волос.

– Бог наверняка знал, что делал, когда одарил вас волосами, которые сгодятся и для ангела, – сказала она.

Кики, запыхавшись, вернулась в кофейню и принялась собирать на поднос оставленные парой тарелки.

– Что там было? – спросил Тим.

– Должно быть, две десятидолларовые купюры выпали из ее сумочки, когда она доставала деньги, чтобы расплатиться, – ответила Кики.

Тим постучал ручкой по подбородку.

– То есть, позволь мне быть с тобой откровенным, – сказал он, – тебе нужны деньги, и двадцать долларов падают прямо тебе в руки, а ты возвращаешь их.

– Как я могла бы оставить их себе? Кто знает, насколько эта пожилая пара нуждается в деньгах? Может быть, намного больше, чем я. – Она подозрительно посмотрела на Тима. – Ты бы взял?

Тим усмехнулся.

– Из тебя получился бы отличный социальный работник, – сказал он. – Ты заботишься о неудачниках. – Не в первый раз он намекал ей на это, хотя знал, что она хочет быть учительницей. Тим говорил, что мир стал бы лучше, если бы каждый стал социальным работником.

Он посмотрел на часы над дверью кухни.

– Мне пора на лекции. – Он соскользнул с дивана. – Как насчет того, чтобы встретиться в шесть тридцать у университетского кинотеатра?

– Хорошо. – Кики постаралась, чтобы ее голос звучал легкомысленно. – Пока.

Небрежно сложив в стопку книги и тетради, он подхватил их и направился к двери. Опустив глаза, она посмотрела на его стол. Впервые он забыл оставить ей чаевые. Только подняв его пустую тарелку, она обнаружила, что он все-таки оставил ей чаевые: две десятидолларовые купюры.

– Дождь идет. – Тим поднял в воздух ладонь, когда они выходили из кинотеатра.

Кики ощутила на лице капли холодного, моросящего дождя.

– Я люблю дождь, – сказала она, собрав на макушке волосы и надев на них черную шляпу из мягкого фетра. Она любила дождь, а ее волосы нет.

– Теперь ты похожа на Энни Холл[3]. – Тим ухмыльнулся, глядя на нее, и они начали пробираться сквозь толпу студентов к закусочной, что была в двух кварталах от кинотеатра. Они как раз посмотрели «Энни Холл», идеальный фильм для первого свидания. – Впрочем, ты не так глупа, как она.

– Ее глупость привлекает, – сказала Кики.

– Да, – ответил Тим, – а в тебе привлекает серьезность.

– Фу. – Эта мысль ее уязвила. – Мне не хочется быть серьезной. Я хочу быть веселой и… – Что она хотела сказать? Вскинув к небу руки, Кики стала кружиться. – Безрассудной.

– Безрассудной? – Тим засмеялся, хватая ее за руку, чтобы она не врезалась в группу студентов. – Правда, мне нравится, что ты серьезная, – сказал он, слишком быстро отпустив ее руку. – Ты не ждешь от жизни подарков.

Он был прав, но как он узнал об этом?

– На самом деле ты меня еще не знаешь.

– Я наблюдательный, – сказал он. – И проницательный.

– И скромный.

– Это тоже. – Тим резко остановился и зажег сигарету. – Итак, почему у тебя акцент как у янки? – спросил он, продолжая идти вперед.

– У меня? Я думала, что теперь уже говорю как южанка. До одиннадцати лет я жила в Нью-Джерси.

– Как тебя туда занесло?

Она не была готова отвечать на этот вопрос. Ведь Тим думал, что она достаточно серьезна.

– Семейные дела, – сказала она, пожав плечами.

Он не настаивал, но после ее ответа между ними повисло неловкое молчание. Кики быстро взглянула на него краешком глаза. Он казался старше, чем утром, настоящий взрослый мужчина. Она испугалась, что он понял, насколько старше ее, особенно после того, как она кружилась на тротуаре, как десятилетняя девчонка. Может быть, он размышлял о том, о чем, черт побери, он думал, приглашая ее на свидание. Он даже выглядел не так, как в кофейне. Лучше, насколько это было возможно. Она никогда не замечала, что он такой высокий. Сидя рядом с ним в кинотеатре, она мучительно ощущала, как его длинное, стройное бедро под джинсовой тканью слегка прикасалось к ней всякий раз, когда он менял позу.

«Возьми меня за руку, – думала она снова и снова. – Обними меня». Он, к ее великому разочарованию, ничего подобного не сделал.

– Странно, что парень в качестве специализации выбрал социальную помощь, разве нет? – спросила она, чтобы нарушить молчание.

– Ты удивилась бы, – проговорил он, выпуская клуб дыма. – На моем курсе их немного. Сейчас меня больше интересует политический аспект социальной помощи, чем непосредственная работа с людьми. Я хочу научиться влиять на политику.

– На какого рода политику? – Она видела их отражение в витринах магазинов, мимо которых они шли. Кики была похожа на маленького жевуна[4] в большой мягкой шляпе.

– Политику, которая оказывает поддержку людям, – ответил он. – Таким, как та пара, которую ты обслуживала сегодня. Они – старики. Один из них, очевидно, нетрудоспособен. И они черные. Значит, они трижды уязвимы. Так кто же будет представлять интересы таких людей, как они? Кто добьется того, чтобы о них позаботились?

О господи. Он был так умен и так образован, и он проводил вечер с соплячкой, которая на шесть лет младше его.

– Так вот чем ты хочешь заниматься? – спросила она. – Защищать людей?

Мимо прошла группа учеников частной подготовительной школы, и Тим, узнав одного из парней, кивнул ему.