Сейчас я ее узнала. Это была более старшая версия Тины. Тоньше в талии, более тяжелые черты лица. У нее была копна взбитых черных волос, безупречная оливковая кожа и следы от чая на верхней губе.

- Единственная вещь, которую я хочу делать – это деньги, - сказала я Конни. - Я слышала, Винни нужен кто-нибудь вести бумаги.

- Мы как раз занимались этой работой и, между нами, ты ничего не потеряешь. Жалкая работа. Платят гроши, а ты должна проводить все дни на коленях, напевая алфавит. По моему мнению, если уж собираешься проводить весь день на коленях, то могла бы найти что-то более денежное. Ты понимаешь, что я имею в виду?

- Последний раз на коленях я была два года назад. Искала контактные линзы.

- Послушай, если тебе в самом деле нужна работа, почему бы не убедить Винни дать тебе работу по отслеживанию сбежавших из-под залога? За это дают хорошие деньги.

- Сколько?

- Десять процентов от залога. - Конни вытащила папку из верхнего ящика стола. - Мы получили это вчера. Залог установлен в размере $100,000, а он не явился в суд. Если найдешь и приведешь его, получишь $10,000.

Я схватилась руками за стол, чтобы не упасть.

- Десять тысяч долларов за то, чтобы найти одного парня? В чем загвоздка?

- Иногда они не хотят, чтобы их нашли, а еще, бывает, они стреляют в тебя. Но это редко случается. - Конни пролистала бумаги. - Парень, что поступил вчера, особенный. Морти Бейерс уже отследил его, поэтому некоторые предварительные мероприятия уже сделаны. У тебя будут фотографии и все данные.

- Что случилось с Морти Бейерсом?

- Лопнул аппендикс. В одиннадцать тридцать прошлой ночью. Он в больнице Святого Франциска с дренажем в боку и трубкой в носу.

Я не желала Морти Бейерсу зла, но уже предвкушала перспективу занять его место. Деньги манили, а название должности несло отличительный признак надежности. С другой стороны, ловля беглецов звучит жутко, а я признанная трусиха, когда дело доходит до риска частями собственного тела.

- Догадываюсь, что не так уж трудно найти этого парня, - заверила Конни. - Ты могла бы поговорить с его матерью. А если не справишься, можешь отказаться. Что ты теряешь?

Только свою жизнь.

- Ну, не знаю. Мне не нравится эта часть со стрельбой.

- Возможно, это похоже на езду по магистрали, - сказала Кони. - Ты, вероятно, привыкнешь к этому. Как мне это представляется, жизнь в Нью-Джерси – сплошной вызов со всеми этими токсичными отходами, восемнадцатилетними велосипедистами и вооруженными шизофрениками. Думаю, на фоне всего этого, что такое один сумасшедший, стреляющий в тебя?

Совпадает с моей собственной философией. И эти $10,000 были чертовски привлекательны. Я могла бы выплатить кредиты и наладить жизнь.

- Ладно, - согласилась я. - Возьмусь за это.

- Сначала ты должна поговорить с Винни. - Конни повернула стул в сторону двери в кабинет Винни. - Эй, Винни! - крикнула она. - Иди сюда. К тебе дело есть.

Винни было сорок пять, рост его был пять футов, семь дюймов без каблуков, и своим тонким гибким телом он походил на хорька. Он носил остроносые ботинки, как острогрудые женщины и темнокожие молодые парни, и водил «кадиллак севилль» .

- Стеф здесь хочет сделать кое-какое отслеживание скрывшегося из-под залога, - сказала Конни, обращаясь к Винни.

- Ни за что. Слишком опасно, - заявил Винни. - Большинство моих агентов когда-то работали в службе безопасности. И тебе необходимо знать кое-что о правовом принуждении.

- Я могу научиться правовому принуждению, - сказала я ему.

- Сначала выучи. Потом возвращайся.

- Мне нужна работа сейчас.

- Это не мои проблемы.

Я поняла, что настал момент сыграть жестко.

- Я сделаю это твоей проблемой, Винни. У меня будет долгий разговор с Люсиль.

Люсиль – это жена Винни и единственная женщина в Бурге, не подозревающая о дурной склонности Винни к беспорядочному сексу. Люсиль крепко зажмуривала глаза, и не по мне было совать нос не в свое дело, чтобы просветить ее. Конечно, если бы она когда-нибудь спросила . . . тогда другое дело.

- Ты меня шантажируешь? Своего собственного кузена?

- Это трудные времена.

Он повернулся к Конни.

- Дай ей несколько гражданских дел. Какую-нибудь работу на телефоне.

- Я хочу это, - сказала я, показав на папку у Конни на столе. - Я хочу эти $10,000.

- Забудь. Это убийца. Мне не следовало вносить залог, но он из Бурга, и мне стало жалко его мать. Поверь мне, тебе не нужны такие сложности.

- Мне нужны деньги, Винни. Дай мне шанс притащить его.

- Когда ад замерзнет, - заявил Винни. - Я не могу достать этого парня, у меня дыра в сто штук. И не пошлю любителя за ним.

Конни перевела взгляд на меня.

- Ты подумала, что это из его кармана. Его нанимает страховая компания. Небольшая сделка.

- Так дай мне неделю, Винни, - настаивала я. - Если я не достану его за неделю, можешь отдать это кому-нибудь еще.

- Не дам тебе и полчаса.

Я глубоко вздохнула и наклонилась близко к Винни, прошептав ему в ухо.

- Я знаю о мадам Зарецки и ее хлыстах и цепях. Знаю о мальчиках. И я знаю об утке.

Он промолчал. Только сжал губы до такой степени, что они побелели, и я поняла, что поимела его. Люсиль будет рвать и метать, если узнает, что он сделал с уткой. Затем она пожалуется своему папаше Гарри по прозвищу Кувалда, а Гарри отрежет Винни член.

- Кого я разыскиваю? - спросила я Винни.

Вини вручил мне папку.

- Джозефа Морелли.

Сердце мое подпрыгнуло в груди. Я знала, что Морелли привлекли за убийство. В Бурге это были большие новости, а детали стрельбы освещались как сенсация на первой полосе Трентон Таймс. ЗЛОЙ КОП ЗАСТРЕЛИЛ БЕЗОРУЖНОГО ЧЕЛОВЕКА. Случилось это месяц назад, и другие, более важные события на страницах прессы (такие, как точная сумма выигрыша в лотерее) заменили разговоры о Морелли. В отсутствии большей информации, я предполагала, что стрельбу списали на служебный долг. Не могла себе представить, что Морелли судят за убийство.

Моя реакция не ускользнула от Винни.

- Судя по твоему лицу, я бы сказал, что ты знаешь его.

Я кивнула.

- Продавала ему канолли в старших классах.

Конни хмыкнула.

- Милая, половина женщин в Нью-Джерси продало ему свои канолли.

Я купила банку содовой у Фиорелло и выпила, пока шла к машине. Скользнув за руль, я отщелкнула две кнопки на красной шелковой юбке и сняла колготки в знак капитуляции перед жарой. Затем открыла досье Морелли и первым делом изучила фото – фотографию с социальной карточки, беспристрастное фото в короткой кожаной куртке и джинсах и формальный вид в рубашке и при галстуке, явно вырезанный из полицейского вестника. Он не сильно изменился. Возможно, немного похудел. Черты лица больше обострились. Несколько морщинок у глаз. Новый шрам, тонкий как бумага, прорезал его правую бровь, отчего его правое веко казалось слегка опущенным. Впечатление было тревожащим. Устращающим.