— Как ты нашел? — выдыхает она, тем временем как ее плечо продолжают нахально мять и жамкать, похоже даже этого не замечая.

Большой палец нагло перемещается на шею и нежно прохаживается по затылку, поднимая внутри настоящую бурю. Гормональный бум! Сексуальную революцию! Отдавая вниз живота и в промежность. Где начинают происходить странные, загадочные вещи.

Лейла крепче сжимает ноги и открывает ротик. Но мужчина так глядит на ее распахнутые губы, что те закрываются сами собой. А желание облизнуть языком пересохшую кожу растворяется под темнеющим жадным взглядом.

— Профессиональный секрет! — зло бросает он и одним движением дергает ее вверх.

Так быстро и так неожиданно, что девушка чуть не падает. Но кто же ей позволит. Ловкие руки перехватывают за талию, разворачивают в полете. Огромная лапа на ее тонкой спине ощущается… необычно. Будит в голове странные образы, желания, о которых она раньше даже не подозревала. Нет, конечно, она знала, что такое секс. В теории. Не на практике. За ней так тщательно следили, что даже решись она, никогда бы не смогла сделать ничего подобного. Да она, по правде, никогда и не хотела. Раньше…

Мужчина грубо тащит ее по танцполу, прокладывая себе дорогу, словно ледоход среди льдин. Буквально прорубая путь. Ее ноги на высоких каблуках путаются и не успевают за широким строевым шагом вояки. К тому же просыпается гордость. Ее, Лейлу, вытащили из-за стола под горящими любопытством взглядами подруг словно безродную собачку. Такого удара ее самолюбие не может принять.

Девушка резко тормозит каблуками по жесткому кафелю, когда они, миновав танцпол, оказываются в темном, скупо освещенном коридорчике. Но мужчина этого не замечает. И только когда она начинает дергаться, немного сбавляет ход.

— Отпусти меня! — шипит, снова пытаясь вырваться из крепких мужских объятий. — Ты делаешь мне больно! У меня синяки останутся. Ты даже не замечаешь, насколько сильный. Чурбан неотесанный!!!

Мужчина останавливается так резко, что она со всей дури врезается в его спину. Терт носик и поднимает глаза. Отлично! Значит его цепляют оскорбления! Замечательно, у нее их хоть отбавляй!

— Ну, что, чучело, безродное вылупился! Я говорю, руку отпусти! Ты мне своими лапами все кости переломаешь.

Но вместо ожидаемого подчинения ее растерянную и шокированную совершенно неожиданно прижимают к стене.

— Сдурел?! — злится она, внезапно обнаруживая, что дует мужчине прямо в губы, так близко они оказались.

— Ты, блядь, достала!

Непонятно чего в голосе мужчины проскальзывает больше безудержной ярости или ошалелой страсти. То есть он ее сейчас или ударит или поцелует. И это похоже без вариантов.

Ни тот, ни другой расклад девушке совершенно не нравится. Она бы даже сказала, что быть побитой гораздо лучше. В разы лучше. По крайней мере так у нее бы сохранилось достоинство. А вот если он ее сейчас поцелует. То все. Хана ее достоинству. Хана самолюбию. Всему хана… И этого она позволить не может.

— Ты не посмеешь! — зло шипит она в приближающиеся губы.

Тяжелый взгляд мужчины замораживает. А его неотвратимое приближение заставляет сердце стучать как сумасшедшее.

— Только попробуй! Отец уволит тебя!

Жалкие угрозы отлетают от каменного выражения лица как галька от колес автомобиля. Последовавший поцелуй сродни концу света. Потому что она умирает. И вовсе не от отвращения, как того бы хотелось. А от дикого необузданного желания, вспыхнувшего внутри.

Разумом Дан понимает, отлично между прочим, что творит несусветную дичь. Только вот проблема — вся мозговая активность в данный момент перетекла в штаны. Сейчас его спасло бы только одно — сопротивление девчонки. И это вполне ожидаемый исход. Он ей противен и явно не входит даже в топ сто самых обаятельных мужчин на свете. А вот она в том самом топе среди женщин явно лидирует. Маленькая, сладкая карамелька, за секунду сносящая весь его самоконтроль в далекие ебеня.

Поэтому, когда девочка открывает ротик и стонет, а потом еще податливо прогибается в его широченных ладонях, занимающих большую часть ее тоненькой спины, Дана выносит.

— Сладкая, блядь! Конфетка чертова! Откуда такая взялась на мою голову? — рычит он, сильнее вгрызаясь в пухлые, сочные губы.

К женщинам Дан всегда относился ровно. То есть они его ровно не трогали. Как и он их, впрочем. Еще до армии в пору юности и безумного гормонального всплеска он, как и любой мальчишка его лет возбуждался на все что носило юбки, было старше восемнадцати и не обременялось высокими моральными нормами. Но потом как отрезало. Наверное, поэтому сейчас так крышу сносит. Он просто давно не трахался, а для здорового мужского организма это не приемлемо. По крайней мере так твердят все медицинские справочники. Сам Дан потребность в сексе не испытывал. До недавнего времени.

Происходящее сейчас сбивает все ориентиры. Его внутренний компас явно сошел с ума и стрелка крутится как ненормальная, не находя нужного направления. Юг и север перепутались местами и вообще пропали с карты жизни.

Девчонка что-то бормочет ему в губы и упирается своими крошечными кулачками в его грудь, но Дан уже перешел точку невозврата и останавливаться не собирается. Его грубые ладони скользят по мягкой словно бархат коже, ныряют под узенький, мало что скрывающий топик, и замирают на груди. Без лифчика! Она, мать его, без лифчика!

Дан сглатывает, но так как девчонка начинает снова вырываться, продолжает дикий неистовый поцелуй, подчиняя и захватывая. Слабое сопротивление длится недолго и уже через несколько секунд маленький ротик раскрывается, сдаваясь на волю победителя, плавя своим жаром, своей уступчивостью и снося последние искры благоразумия.

Подушечки пальцев осторожно касаются затвердевших сосков, царапают об их края, плавясь от жара, исходящего от нежного тела. Девочка тоже его хочет. Маленькая зловредная куколка весь день показывающая коготки, сейчас без сопротивления принимает его ласки. Открывает ротик, впуская в себя его влажный язык, покусывает в ответ нижнюю губу и скользит тоненькими пальцами по его лицу, предплечьям, выпуклым мышцам груди и ниже…

Дан не выдерживает, прижимается сильнее и трется затвердевшим членом о тонкое бедро. Девочка растерянно выдыхает ему в рот. И это тоже чертовски заводит. Мужчина не может понять, в какой момент из тихого, спокойного, собранного человека он превратился в дикого неандертальца, способного лишь на то, чтобы схватить свою женщину, уволочь ее в пещеру и там поиметь во всех возможных позах. Чистое безумие бурлит в крови.

Увлеченный процессом боли он никакой не чувствует. Лишь солоноватый металлический привкус во рту. Который знает на зубок и ни с чем никогда не спутает. Отвратительный вкус крови, его крови сейчас ощущается по-другому. Сейчас все ощущается