Продолжительно выталкиваю воздух из-за сжатых зубов, состроив губы трубочкой. Мот странно настораживается в ожидании моего ответа и подается вперед. Ну да, теперь ты мне не запретишь. Все, я выросла.

— Ну я же большая девочка. Так что есть. Макс.

— Так! — прищуривается Матвей. — И что же наш прекрасный Макс? Ведь он хороший парень, водит тебя только за руку? Или?

Отшатываюсь от неожиданности восприятия того, что спроецировал этот наглец. Осатанел, такие вещи спрашивать. Его это не касается. Как он смеет соваться в личное, границы потерял? Я согласна, мы очень близки, но вот такое — это перебор!

— Матвей! Ты что имеешь…

— То и имею!

— Это не твое дело, вообще-то.

— Ладно, перегнул. — тяжелый взгляд переводит в окно, а лицо как окаменело.

Нет, так не пойдет. Границы границами, а дружба дружбой. Вскакиваю со своего кресла и подсаживаюсь к Моту на диван.

— Да что с тобой? — поворачиваю его лицо к своему.

Он быстро перехватывает мою ладонь и бегло целует пальцы. Ничего такого, но это касание взрывает меня. Секундное возгорание, и тут же присыпает песком, потухло. Выдергиваю пальцы и кладу руки к себе на колени.

— Не обращай внимание. Тяжелый переезд и все такое.

— Хорошо.

И все бы ничего, но вот сейчас что-то трескается в нашем мире. Я это чувствую кожей. Изо всех сил стараюсь прогнать от себя гнетущее марево и воссоздать наше то, непринужденное. Слишком уж Мот меня изучает. И чем больше, тем отстраненнее становится. Тревожно все это.

— Извини, я выйду на минуту. — через силу улыбается и исчезает в туалете.

Киваю и туплю в его спину, пока идет. Трясу головой и смахиваю нахлынувшую жесть. Нет, надо по медитировать хотя бы условно. Расслабляюсь на кресле, и вытягиваю ноги, закинув одну на одну, свешиваю руки с подлокотников и прикрываю глаза. Все равно пока нет никого, ничего такого. Мне нужна минута- прийти в себя. Слышу удаляющиеся шаги. Через секунду созерцаю Матвея через стекло. Он что, курит? Да…Да еще как. Клубы дыма извергаются изо рта и ноздрей, как у сказочного дракона.

Ну и чего на меня нахлынуло непонятное? Вот он стоит мой самый родной старый друг. Какие неудобства могут быть? Мы с ним пуд соли вместе съели. Матвей первый обо мне все узнавал, советовал в меру возраста, защищал. Косы мне завязывал, сопли вытирал. Он даже в аптеку со мной ездил, когда оказывались срочно нужны разные средства гигиены. О чем можно говорить! Самый близкий, самый нужный, самый надежный.

Выхожу на улицу и ныряю ему под руку. Всегда обнимает, и как он успевает руку подставить, я же крадусь постоянно. Словно у него радар настроен. Затихаю, только довольно соплю. Помню, как маленькой засыпала, привалившись к плечу, когда мульты смотрели.

— А помнишь, как тебе на улицу надо было идти, а ты со мной сидел. Сказки смотрел? Тебе-то уже семнадцать было, а я малявка… — завожу о былых временах. Эти воспоминания всегда меня веселят.

— Сама же не отпускала. Мне на какие только хитрости не приходилось идти, чтобы в кровать тебя запихать и свалить гулять. — смеется он.

— Вот! — выставляю палец. — Признаешься!

Мот отбрасывает окурок и обнимает меня двумя руками. Прижимает и целует в макушку. Этот жест у нас все время обозначал, типа, не бойся, я рядом с тобой. Затихаю. Наслаждаюсь. Мне тепло и уютно. А, кстати, в лицее так и думали, что мы брат и сестра. Да мы и не развенчивали этот миф. Это мне обеспечивало такую защиту, что я и горя не знала. Пока учились вместе, Мот незримой волной оберегал меня от всяких посягательств. Каждый знал, что ко мне подходить нельзя. Правда, когда он ушел, началось, но я к тому времени уже постоять за себя могла.

— Матвей, — выныриваю из-под его подбородка. — Стейки.

Он словно выпадает из тумана и смаргивает. Разжимает объятья и берет меня за руку.

— Пошли.

Пока едим, обсуждаем все подряд. Он рассказывает мне о своей жизни, планах. Я в свою очередь делюсь своими. На что-то он одобрительно кивает, на что-то хмурится и начинает медленнее жевать, перевариваю полученную информацию. Короче, у нас есть тройка месяцев, чтобы оттянуться и потом приступить к делам, то есть я к учебе вернусь, а он к работе. Ну а пока, мы свободны.

Накидываем возможные варианты по отдыху. Главная фишка за это время его день рождения, конечно. А я уже приготовила подарок. Сюрприз! Надеюсь, ему понравится. Но до праздника еще много, а веселиться нужно начинать уже сейчас. Поэтому выспится с дороги и потом обсудим все дальнейшие пути.

— Как ее зовут, ты не сказал. — отправляю в рот последний, истекающий соком, кусок мяса.

— Кого? — удивляется Мот.

Да что ж эти мужчины такие безответственные! Вот девочки не такие. Они постоянно помнят о своих парнях. Но сидящий передо мной безответственный склерозник, искренне кажется удивленным. Потом тень осенения воспоминаний обрушивается на просветленное лицо, и он произносит.

— Виктория. Вика.

— Ммм. — отпиваю сок. — Ясно. Победительница, значит.

— Ктоо? — напихав стейк в одну щеку, недоуменно спрашивает.

— Глухой ты. По-бе-ди-тель-ни-ца! Так слышишь?

— Ну да. — ухмыляется Филатов. — Меня не победить. Ты же знаешь! И от меня не убежать! — кривляется.

— Да знаю! — отмахиваюсь от него и смеюсь.

Знаю.

Но ведь нашлась такая и они встречаются. Вон на днюху к нему приедет, а чтобы Мот пригласил пассию домой, это скажу я событие. Я вроде и рада за него, но как бы и нет. Теперь мое место займет в его сердце эта Вика больше, чем я. В смысле, я не то имела ввиду. Просто…Просто…Детская ревность ни к месту проснулась. Вот!

3

Выросла малышка. Вон как лихо отплясывает на танцполе. Блядь, в платье это вырядилась. Она ж в нем, как голая. Но рядом Макс этот, вроде. Придурок, не то ему нравится, когда на Лерку так пялятся. Наблюдаю. Лапает ее, как оголодавший. Это он куда ей руки опустил, на жопу? Он чё, охуел? Первая попытка была подорваться и оттащить это наглого пиздюка, но вовремя осадил себя. Взрослая она, какого тут уж теперь. Вон и защитник есть. Сука.

— Ты чего напрягся? — Ванька перегибается через стол.

— Нормально, — наливаю и опрокидываю стопку.

— Ааа, — оглядывается Молот. — Все за Леркой присматриваешь. Брось, Мот, хорош. Она большая уже. Опека не нужна.

— Да я понял уже, — выбиваю сигарету. — Будешь?

— Ошизел? — искренне удивляется Ванька. — У меня режим здоровья включен пожизненно.

Ну да, он же боец.