– Да-да. Понимаю. Ремиссия?

– Чего?

– Говорю, завязал дозняк в каличной? Или вообще соскочил?

– Ага, сейчас! Обломятся.

Я вздохнул.

– Саш, ты бы поберег себя. Побухай, что ли, для разнообразия.

Опять Вовкино хмыканье.

– Дети пусть бухают! Печень сажать…

Эпичненько прозвучало. Хоть в «статус» ставь!

– Ладно. Я понял.

Вновь придвинул к себе чертежный фолиант. Открыл и кулаком от души затер загиб обложки.

– Значится, делаем так, Саша. Я работаю цифровую часть. Верх погрешностей – себе, низ – тебе…

– Почему это тебе верх?

Ожидаемо.

– Ладно. Тебе верх.

«Верх погрешностей» – значит, чертеж по размерам будет чуть крупнее. Чистая арифметика с геометрией. План сам выбрал свою судьбу, я лишь коварно расставил капканы.

– То-то же.

– То есть числа значений гоню в два столбика, тебе и мне. Ты только в свою поясниловку тупо вставляешь циферки.

– А объяснить?

– Бог подаст.

– Ладно.

Можно подумать, нужны ему мои объяснения.

– А чертеж?

Я расплылся в улыбке.

– Правильный вопрос, Саша. А по поводу чертежа у меня есть… план!

– Ха! План для Плана.

– Ага. Каламбурчик. Тоже обратил внимание? Миру – мир, войне – война!

– Что за план? – нахмурился Сашка, кожей чувствуя, что его снова троллят.

– Обсудим после. Сейчас берешь эту книжищу, под шумок линяешь из аудитории и дуешь в библиотеку. Выгребай все, что найдешь по перечню. Пока толпа здесь дурные вопросы задает – затариваешься технической макулатурой по полной. Понял?

Просто помню по прежней жизни, какая битва сейчас начнется под стеллажами в библиотеке.

– Ага!

– Стой! С особой страстью и фанатизмом выгребай «самиздат» – брошюрки, подшивки, старые курсовые. Там самая соль. «Соль земли»!

– Откуда ты все это знаешь?

– От… нарковерблюда. Двигай давай. Чертилка, гляди – в подсобку зашла. Пошел!

Саньку сдуло.

И от него, значит, польза будет. Шерсти клок. Правильное применение можно найти к любому, пусть даже и к такому сильно никчемному организму, как Саша План.

А мы пока поразмыслим, как диверсионной группе проникнуть на «Югрыбу».

Задачка!

– Ну познакомь, Караваев! Чего тебе стоит?

– Ничего мне не стоит. Из вредности не буду знакомить.

– Ну почему?

– По кочану!

Две грудастые долговязые «корпусницы» зажали меня у колонны на парадной лестнице и требовали протекций в знакомстве с нашим Ромиком. Одна, кстати, ничего себе такая…

– Ну Карава-а-аев!

– Вы вообще обалдели? А со мной для начала не хотите познакомиться? Хватание за локоть с воплями «эй, стой» и «ты, что ли, Караваев?» не считается. Как-то не прочувствовал я глубин куртуазности вашего этикету. Не проканало, знаете ли.

– А че с тобой знакомиться? Тебя и так все знают.

– Охренеть как я польщен! И где это я, интересно, так прославился? На сцене?

– Ну… и там тоже, – та, которая покрасивее, отвела глаза. – Ты ведь с Ромкой вместе играешь. Так же?

– Старост все знают, – прямо заявила та, что пострашнее. – Особенно тех, кто за четыре года не меняется.

Не только пострашнее, но и потупее – сдала интригу как стеклотару. Ну ни на каплю она сейчас не помогла своей красивой подружке!

– Деликатность ваша, девочки, просто границ не знает!

– Да ладно, че ты. Чай, не баре. Ну так познакомишь или нет?

– Не-а. Могу методу подсказать, как самим познакомиться. Обкатанную! Хотите?

– Как?

– Да очень просто. Сейчас Ромик с третьего этажа спустится сюда, к актовому залу. Вы прячьтесь тут за колонной и ждите. Как подойдет – выскакивайте с двух сторон и хватайте его за локти. И в лоб ему свою волшебную фразу: «Эй, стой! Ты, что ли, Ромик Некрасов?» По себе знаю, прокатывает!

– Дурак.

– Мое дело – предложить. Вон он, кстати, спускается…

Фанатки всполошились, забавно по-птичьи засуетились, а потом дружно и не сговариваясь, вцепились… почему-то в мои локти. Вопреки ранее данным рекомендациям.

– Эй-эй! Полегче!

– Знакомь давай, – прошипела мне страшилка, выкатив и без того излишне выпуклый глаз. – Настя и Света.

– О боже. За что? Ромка! Роман!! – обреченно позвал я. – Иди уже сюда, родной. В кого же ты такой у нас красивый уродился?

Заметив нашу компанию, Ромка широко улыбнулся и жизнерадостно махнул рукой. Он вообще очень жизнерадостный парень. С голливудской улыбкой. Я локтями почувствовал, как синхронно вздрогнули молочные железы по бокам. Справа – чуть крупнее, слева – с кулачок. Обе, надо думать – под жарким блеском лучей белозубого солнышка.

– Ого, Витек! Тебе двух не многовато будет?

У Ромки что на уме, то, как правило, и на языке. Даже в трезвом состоянии. Очень удобно, кстати.

– В самый раз. Знакомьтесь, девочки. Это Рома. Наш гитарист. Ритм-секция. Лицо и душа музыкального коллектива судостроительного техникума.

– Ой, как нам приятно!

– Знакомься, Рома. Это Настя, Это Света. Коллеги наши по технарю, с потока «корпусников».

– Нет-нет. Это я Света.

– А я Настя. Витя все перепутал.

– Ну да, – заскучал я. – Перепутал. Вы же так похожи! Сколько себя помню – вечно вас все путают.

– Я бы не сказал, что похожи. – Ромка, продолжая рубить правду-матку, с интересом разглядывал более симпатичную Свету. – А ты не на Северной живешь, случайно?

– Случайно нет. На Остряках.

– Жаль.

– Мне переехать?

А красотка-то с язычком!

– Все, мальчики и девочки! Мне пора, – поспешил я дистанцироваться от молочных желез, заметив, как начинает ревниво поджимать губы некрасивая девочка Настя. – Рома! Правила помнишь?

– Какие… А! Помню. Нельзя…

– Не надо. Вслух не надо. И так верю. Я в зале.

И шмыгнул за дверь.

Наше главное «музыкальное правило» – не водить на репетиции своих баб. Соблюдение императива тяжелее всего дается Ромику, у которого к тому же и память коротковата. Постоянно приходится напоминать. Хотя… как ее… Света – ничего себе такая. Эффектная. Даже в толстом свитере… Так, стоп! Правила – для всех.