— О, только молодой лорд, прожигающий свою совершенно никчемную жизнь. Предводитель титиров, кажется...

— Титиров! — Элпью все про них знала. Банда буйных богатых юношей, которые, напившись, каждый вечер куролесили в тавернах и на площади Ковент-Гарден. Им очень нравилось опрокидывать портшезы, в которых передвигались пожилые дамы, отрывать дверные молотки, выкрикивать непристойности в адрес красивых женщин и переворачивать будки ночных сторожей, предпочтительнее со спящим внутри стариком сторожем. Лучшей истории и пожелать нельзя. — И кто он? Как его зовут?

— Рейкуэлл, — пробормотал йомен Джонс. — Лорд Джайлз Рейкуэлл.

— Гиде тут Амбер Лейн? — Один из иностранцев дернул йомена за расшитый лентами рукав.

— Амбер Лейн? — Джонс почесал в затылке. — Никогда о таком не слышал.

— Нет, Амбер Лейн — женщина. — Посетители на свой чужестранный манер пожимали плечами.

— Анна Болейн! — К группе, переваливаясь, подошла графиня. — Они ищут голову Анны Болейн. — Она указала на спускавшегося с холма йомена Партриджа и четко произнесла, сопровождая свои слова пантомимой: — Он покажет вам голову Амбер Лейн... Туристы! — Она приветливо кивнула стражнику Джонсу, когда иностранцы, возбужденно переговариваясь, потащились прочь. — Им всегда одно подавай — кровь! — Она потерла пухлые ручки. — Итак, Элпью, йомен как будто рассказывал очень интересную историю, прежде чем его так грубо прервали наши индийские друзья.

— Он стережет лорда Рейкуэлла — предводителя титиров.

— Tityre tu patulae recubans sub tegmine fagi, — понимающе кивнув, произнесла графиня. — Виргилий, первая эклога. «Титир, ты, лежа в тени широковетвистого бука...»[4]

— О, браво! — Сиббер негромко поаплодировал.

Графиня настолько воодушевилась возможной статьей, что почти забыла о восторженном молодом человеке, стоявшем рядом с ней.

— Ах да, Элпью, йомен Джонс, позвольте мне представить мистера... Хэддока? Кода?.. Ради всего святого, не напомните ли ваше имя?

— Сиббер. — Актер слегка поклонился Элпью. — Мне в свое время досталось от титиров, — с гримасой сказал он. — Как-то раз они забрались на сцену, когда я произносил монолог, и попытались стянуть с меня брюки. Вышло очень неловко.

— Беспутные шалопаи, все до единого, — выразила неодобрение графиня. — Но их предводитель... — Ее взгляд устремился на унылые стены Бошампской башни. — И часто его навещает юная мисс Джимкрэк?

— Всего два или три раза приходила. — Джонс проследил ее взгляд. — Приносит ему сладости и всякие вкусности. Она очень красивая.

— Вот, имей титул, — пожала плечами Элпью, — и весь мир у твоих ног.

— И не говорите! — кивнул йомен. — Он живет здесь в свое удовольствие. Ему присылают лучшую еду, у него там роскошная мебель. Мне такая жизнь и не снилась, а ведь я не совершал никакого убийства.

— Убийство! — в ярости вскричала графиня.

— Да, — подтвердил йомен. — В январе зарезал одного джентльмена, напав на него из засады.

— Какая мерзость, скажу я вам. — Элпью покачала головой. — Дочь городского олдермена путается с известным преступником. Куда катится мир?

— Убийца! — Графиня ухватилась за эту ниточку, по-прежнему разглядывая мрачные серые стены Бошампской башни. — И сколько ему ждать до того, как?.. — Она изобразила петлю, затягивающуюся на шее.

— Если все пойдет, как в предыдущих случаях, то через пару дней он выйдет на свободу оправданным и снова примется за свои обычные полуночные драки и жестокости. — Стражник посмотрел на бойницу второго этажа. — Не первый раз мы караулим здесь лорда Рейкуэлла, и не первый раз он попадает сюда за убийство.

— Так когда?.. — напомнила графиня, прослеживая его взгляд до оконца, за которым, как она поняла, сидит необузданный аристократ.

— Суд состоится послезавтра. В Большом зале Вестминстера. Но по какой-то причине их светлости пэры, похоже, любят этого парня. Они уже дважды оправдывали его после убийства человека,

Графиня широко улыбнулась Элпью. Невероятно скандальный материал для газеты. Дочь уважаемого лондонского олдермена, девица на выданье, бросается в объятия известного убийцы. Мистер и миссис Кью будут очень ими довольны. С такой отличной историей они даже могут попросить у них небольшую премию, чтобы заплатить долги графини и отделаться от приставов.

— Такое отношение вызывает желание появиться на свет в этом уютном клубе хлещущих портвейн паразитов, не так ли? — Сиббер скорбно улыбнулся графине. — Высокое происхождение дает право вести себя низко.

Графиня слегка содрогнулась от чудовищно составленного афоризма и улыбнулась:

— Мистер Киппер тоже писатель, Элпью. — Графиня похлопала его по руке. — Он пишет для театра. И даже в эту минуту он улучшает произведение третьесортного варвара-елизаветинца по имени Шекспир для... — Она посмотрела на Сиббера. — Для какого театра?

— Моя последняя работа, «Ксеркс», — переступил с ноги на ногу Сиббер, — была поставлена в театре «Линкольнз-Инн», но в настоящее время я играю в труппе «Друри-Лейн».

Графиня украдкой бросила на него взгляд. «Ксеркс»! Он написал эту напыщенную, иссушающую мозги дребедень? Пожалуй, лучше обходить этого человека стороной.

— Я только что говорил вашей хозяйке, как однажды видел ее гуляющей в Сент-Джеймсском парке с королем Карлом. Какой очаровательной она тогда была... и, разумеется, остается такой и сейчас...

Графиня моментально смягчилась.

Но на Элпью Сиббер не произвел никакого впечатления. Театр был ей безразличен, да и актеры тоже, если уж на то пошло. Она поработала за кулисами и насмотрелась на жизнь за сценой.

— Итак, дамы. — Сиббер хлопнул в ладоши. — Я вижу, что у вас удачный день... Поэтому могу ли я просить вас присоединиться ко мне этим вечером? Я устраиваю лекцию. Билетов не достать ни за какие деньги, но вас я проведу бесплатно.

— А что за лекция? — спросила Элпью, представляя двухчасовую пытку, пока этот разодетый коротышка будет болтать о себе, как часто делали, по опыту Элпью, актеры.

— О Страстях.

— Ах, сударь, — проговорила графиня, легонько ударив Сиббера веером по запястьям. — Будь я помоложе, возможно...

— Нет, мадам, это не те страсти. — Элпью посмотрела на Сиббера, ожидая подтверждения. — Насколько я понимаю, этот джентльмен имеет в виду Страсти, как они описаны в философских трактатах мистера Томаса Гоббса. Я права?

— Я не совсем уверен... — Сиббер неловко переступил с ноги на ногу. — Лекцию проводит синьор Руджеро Лампоне. Мне сказали, что она как-то связана с физиогномикой, философией, живописью, актерской игрой и так далее.

— Вы согласны, мистер Сиббер, что Страсти — это система, которая заменит настроение? — Элпью всегда была готова подискутировать на научные темы. — Классификация внутренних начал произвольных движений.[5]