Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бони понимал, что слишком разболтался с этим незнакомцем, но ему редко удавалось похвастаться воспитанницей, которой он так гордился, потому он не мог остановиться.
– Я видел, как она скребла палубу, раздирая руки до крови, но ни разу не пожаловалась. – Глаза Бони заблестели от воспоминаний. – И никогда она не хныкала, как это водится у девчонок. – Понизив голос и оглянувшись, чтобы убедиться, что все вокруг спят, он сказал: – Только раз она плакала.
– И когда это было?
Попав на это судно, Рори обдумывал план, как освободиться от цепей и, забрав старика в заложники, устроить побег, но он отбросил эти мысли. Даже его немалая сила не смогла бы разбить эти цепи. Да и Бони не носил на себе никаких ключей – он в этом убедился очень скоро. Но все равно старик был полезен, так как кое-что знал, и Рори со вниманием слушал его.
– Это произошло в ту ночь, когда дружок ее, юнга Йэн Горн, спас ее во время шторма – она чуть не упала за борт.
Что-то в голосе старика насторожило Рори.
– И почему же она от этого заплакала?
– Потому что капитан строго приказал ни одному из мужчин не прикасаться к Кортни. Что бы ни случилось. – Бони наклонился к Рори, боясь, что его могут услышать. – Они с парнишкой очень дружили, все было безобидно – ей восемь или девять лет, а ему около тринадцати. Когда разыгрался шторм, она оказалась около поручней, и ее смыло бы за борт, если бы Йэн не дотянулся и не схватил ее. Когда капитан это увидел, он приказал Горну положить руку на поручень. И тут же, на глазах у Кортни и всей команды, отрубил парню кисть руки своей шпагой.
Рори проглотил горький ком, подступивший к горлу. Что же это за человек, который вознаградил спасителя собственной дочери таким образом? Сколько еще жестокостей была вынуждена наблюдать эта девочка?
Рори постарался говорить спокойным голосом:
– Твой капитан – жестокий человек.
– Да. – Бони выпрямился, тут же пожалев, что разоткровенничался с шотландцем. Если капитан об этом узнает, то не сносить ему головы. – Он держит свое слово. С тех пор ни один мужчина не осмеливается дотронуться до нее.
Когда старик вскарабкался по лестнице и дверь в трюм захлопнулась, Рори Макларен, лежа в темноте, размышлял о только что услышанном. Кортни. Имя такое же красивое, как и она сама. Однако эта красавица навидалась в своей жизни ужасов. Странная история и странная девушка.
* * *
«Ястреб» не приставал к берегу уже несколько месяцев. Плавание было долгим и прибыльным. Из спокойных вод Истмуса корабль приплыл в штормовые, бурные воды около побережья Уэльса. «Ястребу» встречались суда под разными флагами, даже под персидскими и османскими.[2]И все они, если не находились под покровительством Франции, терпели поражение от рук опытных пиратов Торнхилла.
Команда была на взводе, всем хотелось снова ступить на твердую землю. Кортни не разделяла их нетерпения. Хотя в Париже, среди дворцовой суеты и интриг, было даже забавно, Кортни лучше всего чувствовала себя в море. Девушка была вынуждена проводить длительное время на суше, дабы получить «надлежащее образование», как это называл Торнхилл, но лишь на борту «Ястреба» она ощущала себя дома. Она привыкла к зловещим воплям морских птиц и крикам матросов. Даже ночью, лежа на своей койке, она слышала знакомые звуки – скрип рангоута, плеск волн о корпус корабля. Жизнь вне «Ястреба» была для нее немыслима.
Кортни стояла у поручней, наблюдая удивительный заход солнца. Паруса были опущены, якоря брошены. Корабль умиротворенно неритмично покачивался на волнах. Снизу доносился грохот цепей – это невольников отвязывали от весел и они возвращались в трюм. Скоро жизнь замрет, и все на борту погрузятся в сон после изнурительного дня.
Это время было любимым у Кортни. Она могла побыть немного в камбузе с Бони, прежде чем уйти в свою каюту, где ее ждали морские карты и немногочисленные, но любимые книги.
Она вошла в камбуз и с удивлением обнаружила там высокого рыжебородого невольника, стоящего возле согбенного старика. При виде Кортни невольник сощурился.
Бони даже не взглянул на нее.
– Подержи. – Он передал ей ведерко.
Сделав знак невольнику повернуться, Бони стал мазать ему спину. Тот аж зашипел от боли, затем распрямил плечи и сжал ладони в кулаки.
Спина невольника была разодрана плетью, и кожа вместе с мышцами висела клочьями, разорванная рубашка промокла от крови.
При виде этого у Кортни перехватило дыхание. Затем, чтобы не показаться слабой, она сказала ледяным голосом:
– Должно быть, он слишком непокорный, раз заслужил такое наказание.
– Да. Или дурак, – ответил старик, смазывая раны толстым слоем мази. – Он принял побои за другого, тот слишком слаб и не выжил бы.
Неожиданно у Кортни на глаза навернулись слезы, но она сморгнула их.
Старик забрал у нее ведерко и поставил его на ободранный деревянный стол. Он уже собрался выпроводить невольника вон, когда чей-то голос прокричал:
– Бони, иди сюда скорей – тут матрос харкает кровью.
Старик, казалось, не знал, как ему поступить – то ли идти на помощь матросу, то ли остаться стеречь невольника.
Видя его нерешительность, Кортни вытащила из-за пояса кинжал.
– Я посторожу невольника, Бони. Иди к матросу.
– Хорошо. – Старик скосил глаза на возвышающуюся над ним фигуру. – Не вздумай ослушаться леди. Те, что сдуру не поверили в ее силу, теперь лежат на дне морском.
Рори наблюдал за стариком. Тот ушел, и если когда-либо и было подходящее время удрать из этого ада, то оно пришло. Он мысленно измерил расстояние между девушкой и матросами, снующими около корабельных поручней. Шанс был. Он посмотрел на кинжал, который она держала в руке, – он видел оружие и поопаснее и в руках не столь хрупкого создания. Рори призвал себя к терпению. Если появится возможность убежать, то он ею воспользуется. Повернувшись спиной, он тихо сказал:
– Старик не смазал несколько ран. Вы не будете столь добры, чтобы помазать еще?
Кортни взглянула на окровавленную спину и быстро отвела глаза.
– Я не могу.
Рори повернулся к ней лицом.
– Старик говорил, что вы добрая и сострадательная. Он пошутил?
Кортни проглотила обиду, стараясь не смотреть на него.
– Я не могу дотрагиваться до тебя.
Он сделал шаг вперед, а она отступила. Рори протянул к ней руку и удивился, что она съежилась, прежде чем занести кинжал.
– Не прикасайся ко мне.
– А что будет, если я прикоснусь? Вы вонзите кинжал мне в сердце?