Иосиф, я благодарю тебя за нашу долгую, счастливую совместную жизнь, в которой было и до сих пор остается так много всего: радости и печали, забот и горестей, любви и взаимопонимания. Спасибо тебе за наших детей Андрея и Наташу, за мою маму, к которой ты всю жизнь так трепетно и нежно относился, за наших общих друзей и родных, за наших замечательных внучек.

Когда-то ты спросил меня, готова ли я разделить с тобой твою жизнь. Я согласилась. Это было абсолютно осознанно. Я понимала, что служить тебе — это большая честь. Не прислуживать, а служить! Я это делала всегда с огромной любовью. Безусловно, это была судьба. Я помню, как увидела тебя впервые… В гостях у Радовых была большая компания. Красивый дом, красивая хозяйка, множество гостей. Я зашла в комнату, где был погашен свет и все смотрели телевизор. Вдруг мужчина, которого я не рассмотрела в темноте, поднялся и уступил мне место. Я села. Когда закончился фильм, включили свет, я посмотрела на уступившего мне место человека. Так я первый раз увидела тебя. Ты был совсем не похож на свой экранный образ. Ты был высокий, красивый, стильно одетый, с мужской харизмой.

Я вышла за тебя замуж, когда мне было двадцать лет. Ты меня многому научил, воспитал, организовал, что-то я постигала вопреки тебе, что-то назло, что-то во имя тебя. Мы были совершенно разные люди. Но ты всегда вел себя со мной на равных. Я тебе за это очень благодарна. Мне никогда не бывало с тобой скучно: чувства гнева, страсти, радости, подавленности, огорчения сменялись с невероятной скоростью и в непредсказуемом порядке. Все твои эмоции я видела на твоем лице. Ты негодовал, радовался, злился. Ты всегда был человеком не слов, а дела.

В свои последние годы ты стал таким потрясающим отцом, мужем, дедушкой!.. Ты всегда был таким, но у тебя не было времени и повода это показать. И наконец ты растворился в семье.

Таких людей, как ты, я никогда не встречала. Все мужчины в моих глазах тебе уступали во всем. Счастье для меня в том, что я смогла всю жизнь прожить с человеком, которого я очень люблю. Мы пережили разные периоды — и счастливые, и невероятно тяжелые.

Прожив с тобой столько лет, я понимаю, что тебя нельзя измерять человеческими рамками. Ты — сверхчеловек, обладающий особым качеством, данным тебе Богом, — космической энергией. Ты прожил десять жизней за одну. При твоей сумасшедшей занятости успевал уделять детям достаточно много внимания, проводил с ними все свободное время, иногда даже брал на гастроли. Ты был по-настоящему семейным человеком, семья для которого — святое. Это у тебя в крови. С поразительной душевной силой, честностью, трудолюбием и полнейшей самоотдачей ты относился ко всему. Я счастлива, что моя жизнь оказалась связана с жизнью такого великого человека, как ты.

Я тебя любила, люблю и сейчас. И буду любить всегда!

Твоя Неля

Гелена Кандель

сестра Иосифа Кобзона

Память, память, ты же можешь, ты должна

На мгновенье эти стрелки повернуть.

Я хочу не просто вспомнить имена —

Я хочу моим родным в глаза взглянуть.

Память уводит в далекие времена, когда вся семья собиралась за большим столом. Я счастливая: у меня пять братьев. Старшие братья — это так здорово! Учат заводить патефон, ставить пластинки… Когда собирались гости, все пели. Папа пел «Землянку», которая напоминала ему военное время, страшный Сталинград. Иосенька пел песни по заказу папы и гостей. Я не отставала, взбиралась на табурет и тоже выступала. Как давно это было…

Чтобы я ни вспоминала, все возвращается к младшему из братьев. Иосенька водил меня в детский сад, защищал от мальчишек из нашего двора, исправлял оценки в дневнике, чтобы не ругала мама.

Когда мне был поставлен сложный диагноз и рекомендована срочная операция, Иосиф сделал все, чтобы операцию провел в Москве лучший врач. Именно мой братик подписывал согласие на операцию: мне было 12 лет. После загородного концерта поздно вечером приехал в клинику, которая к этому времени уже была закрыта, чтобы увидеть меня перед операцией. Он первый вошел и в послеоперационную палату — реанимаций не было в 1960-х годах — с букетом пионов и ананасом. Жил он в это время в общежитии, попросил разрешения, чтобы и маме позволили там жить. Денег было очень мало, но он купил цветы и ананас, чтобы я, проснувшись после наркоза, увидела этот прекрасный букет. Так он спас мне жизнь. Операция была сложная, по новой методике.

Но и это еще не все. Я очень хотела играть на фортепиано, но меня не принимали в музыкальную школу, потому что мне было 12 лет. Но я два года занималась с педагогом и делала успехи. Тогда Иосиф привел меня в школу имени Гнесиных. Педагоги решили, что я поступаю в училище. Когда же Иосиф сказал, что я только два года занимаюсь, они вручили письмо в ЦМШ г. Днепропетровска с просьбой принять меня в школу — так я попала в ЦМШ сразу в пятый класс. Таким образом была исполнена и моя мечта, и начертана линия моей дальнейшей жизни.

Но вернемся в 1958 год. Иосиф пришел из армии. Он твердо решил учиться петь. Ему посоветовали вместе с выпускниками музыкального училища поехать в Москву. Мама поддержала его, Немочка (брат Эммануил. — Ред.) сказал маме, что будет помогать. Но мама понимала, что этого недостаточно. Иосиф успешно сдал экзамены сразу в несколько вузов, но все-таки решил учиться в Гнесинке. Когда увидел свою фамилию в списке зачисленных, дал телеграмму маме. Боже, какое это было событие! Иосиф будет учиться в Москве! Ему предоставили общежитие, в комнате было семь человек. Но ничего не смущало: ни расстояние между общежитием и