он возглавлял энергетический концерн «Продуголь», а в 1912 г. входил в состав директората лондонской компании «Эмба», добывавшей нефть на северном побережье Каспийского моря. Когда началась Первая мировая война, он находился в Лондоне. В Петроград он еще раз вернулся в 1922 г.

В годы Первой мировой войны Георг Шпис, сотрудничая с посольством в Бухаресте, управлял нефтяной промышленностью на оккупированной территории30. В Хельсинки и в Берлине он владел фирмой, занимавшейся нефтяными сделками. Были у него и деловые контакты с правительством РСФСР, которое предлагало ему важный пост в нефтяной промышленности, но он отказался31. На жизненные и экономические взгляды Георга Шписа наложило свой отпечаток происхождение из кальвинистской купеческой семьи32. Семейный уклад тяготел к скромности и благоприятствовал рациональному и экономному образу жизни, что способствовало развитию дела. Ни Георг, ни его братья не принадлежали, однако, к числу фанатичных поборников кальвинистско-пиетистской идеологии. Они, конечно, поддерживали финансово свою реформированную церковь, но в их записках особая набожность не играет роли. Георг характеризует своего отца как человека «толерантного» и вполне отдает себе отчет, в чем состоит отличие от «ультра»-пиетистов. Тем не менее возобладал экономический дух, «протестантская этика» (по Максу Веберу)33.

Уверенный в себе, Георг рассматривает свою коммерческую деятельность как успешную и амбициозную, но при этом вполне самокритичен.

К российской деловой жизни он относился с определенной критичностью, но и с симпатией и постепенно в нее интегрировался. «Г-н Шпис обрел очень выгодное положение в России, своей родной стране…»34

Отчетливо звучащая в его мемуарах критика Российской империи учитывает и опыт, и последствия событий 1917–1918 гг.

Шпис был крупной фигурой и на международной арене: был близко знаком с французским политиком П. Думером, министром иностранных дел Германии А. фон Кидерлен-Вехтером и с Э. Людендорфом, занимавшим в годы Первой мировой войны руководящий пост в германском генштабе. В России он знал таких важных особ, как председатели кабинета министров С. Ю. Витте и В. Н. Коковцов и министр торговли С. И. Тимашев35. Умер Шпис в 1926 г.

Георг Шпис обладал выдающимся управленческим талантом, отличаясь знанием деталей, энтузиазмом и организаторскими способностями. При этом у него были и отрицательные качества – непомерное честолюбие и склонность к спекуляциям. Словом, он являлся типичным представителем эпохи грюндерства.

Вальтер Марк (1873–1950)

Вальтер Марк с 1893 г. был членом дома Вогау и одноименного концерна. Происходили Марки из города Арользен, где были придворными факторами князя Вальдека36. В конце XVIII в. они переселились в Россию. Брачные узы тесно связали их с Людвигом Штиглицем, основателем Российского государственного банка. От Альберта Карла (1794–1850) и Филиппа Августа (1804–1876) пошли две важнейшие семейные линии российских Марков37.

Фирма Альберта Марка стала первым крупным коммерческим предприятием семьи Марк в России38.

Еврейские корни уже, видимо, не играли для Марка большой роли. Как и Штиглицы, Марки приняли христианство еще в XVIII – начале XIX в.

С 1850‐х гг. Марки породнились с членами семьи Вогау и другими семьями этого торгового дома, например с Шумахером и Рюхардтом, а затем начались и их деловые взаимоотношения. Вообще в ходе своей почти столетней истории (1840–1918) фирма «Вогау и К°» достигла в Российской империи поистине удивительного размаха.

Дом Вогау развивался в нескольких направлениях: изначально, в 1840–1860‐х гг., компания росла за счет импорта чая и хлопка-сырца. В 1865 г. дом вложил средства в свое первое промышленное предприятие, бумажную фабрику Говарда, после чего в 1870–1890‐е гг. последовали многочисленные инвестиции в сахарную, металлургическую, а в особенности в медную, содохимическую, текстильную, цементную и нефтяную отрасли. В Москве и Лондоне у него был собственный банкирский дом. К 1914 г. «Вогау и К°» были в России одним из крупнейших предприятий, в которое полноправно и активно входила семья Марк. Более того, «Вогау и К°» оставалась под самым непосредственным контролем семьи. Все остальные совладельцы в первую очередь происходили из семей фон Вогау и Марк. После смерти Карла Генриха фон Вогау в 1870 г. в фирму вошел совладельцем Мориц Марк (1873). Членами компании были Максимилиан (1853–1895), Отто Вогау (1844–1904), Гуго Марк (1869–1918) и, наконец, с 1900 г. Вальтер, брат Гуго. По второй линии туда входили семьи Шумахер, Банза, Герман и Рюхардт, опять-таки состоявшие в близком родстве с фон Вогау и Марками.

Семья Марк прижилась в России и активно участвовала в общественной жизни. Ее члены поддерживали социальные учреждения, например Евангелическое общество вспомоществования и др., причем не только финансово.

Первая мировая война и революция привели к серьезным последствиям для «Вогау и К°» и дома Марка. Война, антинемецкие погромы и антинемецкое законодательство обременяли компанию Вогау и материально, и психологически. Революция положила конец торговому дому «Вогау и К°», в результате почти все связанные с Вогау семейства России покинули страну, чем окончательно завершилось пребывание там и Марка39. С остатками состояния – в особенности Лондонского банка и компенсации Германской империи40 – они начали заново, создав в тяжелых экономических и политических условиях, в каких жила в 1920‐е гг. побежденная Германия, компанию БРАМАРКО.

Мемуары Вальтера Марка были написаны в 1942 г. по инициативе его тетки Фанни Рюхардт41 и повествуют о его жизни начиная с детства в России и Германии, о его деятельности в фирме «Вогау и К°» в России в эпоху экономического подъема.

Андреас Ценкер (Андрей Иосифович; 1855–1928)

Семья Ценкер родом из Богемии. Первый из Ценкеров, Андреас (1764–1838), стекольщик по профессии, приехал в Москву еще во второй половине XVIII в. По-видимому, семья сумела быстро достичь успеха, ведь уже около 1810 г. Ценкеры принадлежали к числу крупнейших немецких купцов в России. В первой половине XIX в. Ценкеры стали одним из ведущих банкирских домов Москвы. Поэтому Андреас Ценкер, активно действовавший в 1880–1917 гг., очень хорошо ориентировался в российской деловой жизни и в финансовой элите – по его словам, как с точки зрения структуры, так и с точки зрения занятых там людей. Сам мемуарист в 1890‐е г. возглавлял частный банк «Ценкер и К°», а затем, перейдя в крупный Санкт-Петербургский международный коммерческий банк, сделал свой банк его московским филиалом. В результате он расширил собственный кругозор.

Ценкер рассказывает об эпохе роста российской экономики и, так сказать, на своем материале анализирует экономическое развитие России.

Судьба сурово обошлась с ним. Подобно другим очень состоятельным российским предпринимателям, он поневоле оказался в других географических и материально худших обстоятельствах. Несмотря на немецкое происхождение, он тоже считал себя эмигрантом.